Читать «Улица Зелёная» онлайн - страница 8

— А петух где? — спрашивает Пискля из-за спины Дёмочкина.

— Заперт он в сарае.

Тогда храбрый Пискля вылезает вперёд.

— Мы удрали, а она не заметила, — объявляет он.

— Мы бы ещё раньше удрали, но Дёмочкин задумался, — объясняет Панков.

— Я не задумался, — спорит Дёмочкин, — просто там была божья коровка, и у неё крыло не складывалось, я помог, и она его спрятала.

— А Писклю никто с нами не звал, он сам увязался, — говорит Панков, — у него уши, как радары на аэродроме, во все стороны крутятся и всё подслушивают. От него не отвяжешься. Ладно уж, возьмём и его? — спрашивает он Матвея.

Матвей очень удивлён. Оказывается, они все вместе должны куда-то брать и Писклю?

— К-куда? — растерянно спрашивает Матвей и крутит вихор на затылке, так что тот встаёт столбиком. — Куда возьмём?

— Туда.

Панков глядит поверх головы Матвея.

Матвей оборачивается. Он видит белку, она сидит на подоконнике светёлки, держит в лапах орех, грызёт, и скорлупки скатываются с подоконника вниз. Прадед всегда насыпает орехов у себя на окошке.

— Туда! — пищит Пискля и показывает наверх пальцем.

— Туда, — кивает Панков и глядит в лицо Матвею по-доброму. — Мы, честное-пречестное, ничего не будем трогать руками. Ты нам покажи разные ископаемые штуки, которые твой прадед собирает, и мы уйдём. Нам только на черепки посмотреть…

Но ведь прадед не позволяет ходить в светёлку без него! Там у него рабочий кабинет. Там стол, заваленный бумагами и фотографиями, там пишущая машинка.

— Он черенки не собирает. Он берёсты собирает. Древние берестяные грамоты, письма. Их читать надо, а без этого всё равно не интересно.

— А я умею читать даже самые длинные слова. И писать уже умею, — говорит Панков.

— Мы только посмотрим и уйдём, — тихо просит Дёмочкин и улыбается с такой надеждой, и синие его глаза глядят так просительно, что Матвей сразу понимает: если он не покажет ископаемые штуки, ребята станут самыми несчастными людьми на свете.

И тогда Матвей чувствует горячее, нетерпеливое желание сейчас же, сию минуту сделать их счастливыми.

Он кивает: ладно уж, пошли.

Но едва они делают первый шаг, как их настигает страшный крик.

— Бе-ей! — несётся с террасы. — Да не выкозюливай, а бей!..

И сейчас же из всех окон на улице Зелёной доносится дружный вздох: «Штанга-а!» И перепугавшиеся ребята понимают: да это же футбол!

— Кто у вас так сильно болеет? — спрашивает Панков, а Дёмочкин и Пискля всё ещё испуганно косятся на террасу.

— Это прабабушка, — отвечает Матвей.

— А у вас цветной телевизор? — спрашивает Пискля.

— Не-а.

— И у нас нет, — кивает Пискля, — лучше бы я у наших соседей родился, у них цветной.

Тут Дёмочкин перевёл испуганные глаза на Матвея.

— А у вас не пожар? — спрашивает он.

Из распахнутого окна ползут вверх, в зелёные ветки хвои струи синеватого дыма.

— Не-а, — отвечает Матвей. — Это моя прабабушка курит.

Ребята с сомнением глядят на террасу.

— Она у тебя какая-то неправильная, твоя прабабка, — удивляется Панков. — За «Спартак» болеет, курит, и слова у неё какие-то неправильные. Выкозю-ю-ли-вает… — повторяет он и фыркает.