Читать «Судьба зимней вишни» онлайн - страница 90

Петрович пытался поговорить с младшими офицерами, но те посоветовали ему не влезать не в свое дело и тут же настучали Коваленко. Тот для острастки лишил своевольного заместителя премии.

Петрович решил не лезть на рожон и пару месяцев терпел порядки в части, утешая себя тем, что слово командира – закон. Но в скором времени повесился один из новобранцев. Не выдержал издевательств и удавился на ремне в туалете. На родину парню отправили телеграмму, что он скоропостижно скончался от панкреатита, болезни поджелудочной железы.

О гибели сына родителям сообщили только на седьмой день. Пока они добрались до части, пока организовали перевозку тела… Хоронить солдата пришлось в закрытом гробу, и ни о какой экспертизе речи уже не шло. Дело замяли.

Однако с этим Петрович смириться уже не смог и, дождавшись, пока Коваленко уехал по каким-то своим начальственным надобностям в Москву, учинил крутую расправу над самыми распоясавшимися «дедами», виновными в гибели парнишки. Возвратившийся Коваленко в очередной раз приказал полковнику Корчагину не лезть не в свое дело. Вот тогда-то Петрович и отправился в военную прокуратуру и написал заявление.

Скандал был громким, но локальным. Уголовного дела заводить не стали, но вместо ожидаемых генеральских погон Коваленко получил приказ отправляться на пенсию. Все ждали, что после его увольнения место командира части займет Корчагин, однако тот неожиданно тоже подал рапорт об увольнении и спустя два месяца уехал в неизвестном направлении. Сказал, что не может служить в такой армии, где вешаются избитые вусмерть солдаты и никто не несет за это никакого наказания.

* * *

У меня растет сын. И когда я думаю о том, что через шесть лет (а это так немного) ему может угрожать армейская служба, я становлюсь невменяемой.

Да простит меня родина, но я не хочу отдавать ей сына. У нее таких, как он, много. А у меня один. И, как бы это помягче выразиться, я в этом вопросе родине не доверяю.

Не заслужила она моего доверия. В Инкиной газете я раза два в месяц читаю статью об очередном солдатике, покончившем жизнь самоубийством, умершем от побоев, исчезнувшем при непонятных обстоятельствах.

После встречи с матерью, потерявшей сына, Инка напивается в зюзю, хотя вообще-то не пьет. А тут приезжает домой, молча проходит в ванную комнату, залезает в горячую воду (практически в крутой кипяток), ставит на край ванны литровую бутылку мартини, пьет и ревет.

А потом вылезает пьяная и обмазывает соплями Настену, благодаря судьбу за то, что у нее, Инки, девочка.

Мне судьба в этом вопросе легкого пути не уготовила (во всех остальных, впрочем, тоже): у меня мальчик, поэтому я частенько думаю, как именно буду вскоре бороться с родиной. В честном бою она, подозреваю, все равно останется в выигрыше, поэтому придется врать и обманывать. Ради Сережки я на это готова.