Читать «АНТИ-Стариков. Почему история все-таки наука» онлайн - страница 188

Чтобы никто не посмел упрекнуть меня в клевете, я для начала вас рассмешу. Приготовились? Итак, цитирую нашего «историка»:

«Однако когда наступил реальный момент разгона парламента, ночью, то с Лениным случился тяжелый истерический приступ. «…Мы едва не потеряли его», — напишет в своих мемуарах Бухарин».

Смеяться не начали еще? Только не над Лениным здесь надо потешаться с его какой-то истерикой. Вы лучше попробуйте найти «мемуар» Бухарина. Ну хоть один, хоть маленький-маленький мемуарчик. Когда устанете искать, задайте Николая Викторовичу вопрос: а что под мемуарами он имел в виду? Как известно, партийного деятеля с замечательной кличкой Коля Балаболкин к стенке лбом прислонили раньше, чем он начал излагать в виде литературного произведения свой жизненный путь. Можно подумать, что Стариков просто оговорился, но и здесь его поклонников поспешу огорчить, про истерический приступ в мемуарах Бухарина написано и в другой книге «1917: Революция или спецоперация», которая практически совпадает по содержимому с рассматриваемым «произведением». Наверно, два раза оговорился. Но может, все-таки не в мемуарах, но хотя бы в какой-то статейке это Бухарин написал? Может, хоть в письмишке кому черканул? Даже не советую рыться в литературном наследии Балаболкина. Он хоть и Балаболкин, но намного умнее современных основателей профсоюзов. За такие слова в отношении основателя Советского государства соратники Бухарина порвали бы, как промокашку, еще до того, как им НКВД занялся. А вот мои личные негативные подозрения в отношении автора, укрепились окончательно, когда я нашел источник, из которого стало известно о едва не случившейся «потере» Владимира Ильича.

Читайте:

«Об этом понимании сути происшедшего свидетельствуют, в частности, два устных рассказа Н. И. Бухарина, относящиеся к тридцать третьему году.

Поезд Ташкент — Москва, два интеллигента в международном вагоне, долгие путевые разговоры вообще, рассказы о себе и среди них такие.

«В ночь разгона Учредительного собрания Владимир Ильич позвал меня к себе. У меня в кармане пальто была бутылка хорошего вина, и мы (следовало перечисление) долго сидели за столом. Под утро Ильич попросил повторить какую-то часть рассказа о том, как происходил разгон Учредилки, и вдруг рассмеялся. Смеялся он долго, повторял про себя слова рассказчика и все смеялся, смеялся. Весело, заразительно, до слез. Хохотал.

Мы не сразу поняли, что это истерика. В ту ночь мы боялись, что мы его потеряем».

Кстати, о похожей нервной реакции глухо упоминает Н. К. Крупская, когда рассказывает о том, как вместе с Владимиром Ильичем они посетили бывший особняк Морозова в Трехсвятительском переулке вечером 7 июля 1918 года после разгрома находившегося там штаба левых эсеров».

Это из книги Камила Икрамова «Дело моего отца», написанной в 1991 году. Вот, оказывается, какой «мемуар» Бухарина: сплетня из разговора двух интеллигентов, оставшихся неизвестными истории, в вагоне международного поезда, ехавшего по неизвестному маршруту в неустановленное время! Хороши мемуары?