Читать «Однажды, вдруг, когда-нибудь...» онлайн - страница 32

Ладно, чего бояться-то?…

Открыл калитку, с независимым видом вышел на улицу, посмотрел по сторонам. Вот старушка с клюкой шествует. Вон пацанёнок какой-то вдалеке пыль поднимает, бежит куда-то. Куда это он разбежался?… «Ноги босы, грязно тело и едва прикрыта грудь». Пацанёнок добежал до Игоря и резко затормозил. Некрасов был прав, но лишь отчасти. Ноги босы, грудь нараспашку, рубаха без единой пуговицы, навыпуск, на штаны. Но — чистая. И сам он — беленький, длинноволосый, умытый. Встал перед Игорем и уставился на него.

— Проходи, проходи, чебурашка, — сказал ему Игорь. — Не в музее, смотреть нечего.

Мальчишка на «Чебурашку» не отреагировал, хлюпнул носом, спросил неожиданным баском:

— Это четырнадцатый номер?

— Четырнадцатый, четырнадцатый, Кого тебе надобно, старче?

— Если ты Игорь, то тебя.

Это уже становилось интересным.

— Ну, я Игорь…

— Ведено передать: завтра к десяти утра приходи на Кадашевскую, в дом Игнатьева. Спросишь столяра дядю Матвея, — произнёс всё хрипловатой скороговоркой, штаны подтянул и с ходу включил четвёртую передачу, вихрем понёсся по улице — только пыль столбом.

— Эй! Стой! — заорал Игорь. — А кто… — Махнул рукой: бесполезно догонять.

11

Сидя на школьных уроках, гуляя с Валеркой Пащенко, читая или глядя телевизор, Игорь часто думал: а что сейчас делает старик Леднёв? Или Пеликан. И вообще, что там сейчас, когда нет Игоря?

И понимал непреложно: ничего! Нет там ничего, и самого «там» не существует. «Там» возникает только с появлением Игоря, ибо он — его персонаж, но он же — его создатель. Сам Бог, сам Адам. Такой вот весёленький парадокс…

А посему некуда торопиться, всё в прошлом останется на своих местах, без изменений — до прихода Игоря. Пока же нужно поспешить в школу. Пять уроков, четыре перемены, из коих одна — большая, двадцатиминутная. На неё и рассчитывал Игорь. Надо было уединиться с Валеркой, засесть где-нибудь в укромном углу школьного двора — есть такой угол за теплицей, у забора, — и поговорить о вчерашней встрече с вежливыми парнями. Об их предупреждении. О пружинном ножичке.

Гамлетовский вопрос: звонить или не звонить? Нет, не может быть здесь дилеммы: звонить, спешить к телефону, слышать Настин голос, договориться о встрече…

А где?

Ну, скажем, у памятника Пушкину…

Но ведь ты боишься её дома, её двора, а, Игорёк? Ты боишься её провожать до подъезда, боишься остаться один на коротком вечернем пути до арки-туннеля, ведущей на многолюдный. Кутузовский проспект… И сам себе признался: да, боюсь. Боюсь, чёрт возьми, хотя и стыдно… до боли стыдно!

До боли?… Чего же бояться? Как раз боли? Ну, отлупят тебя пятеро, большое дело! Помнишь, кажется, у Зощенко, рассказ о студенте и матросе, влюблённых в одну девушку. Матрос регулярно колошматил студента, а тот, харкая кровью, вновь приходил на свидание. Более того: бросался на гиганта-матроса с кулаками, пока тот не сдался под сумасшедшим напором бесстрашного дохляка.

Беллетристика…

А что не беллетристика? Парни эти, короли двора? Типичная штампованная беллетристика. Герои нравоучительных очерков из серии «Человек среди людей». О заблудших подростках.