Читать «То, что бросается в глаза» онлайн - страница 28

Артур Дрейфусс улыбнулся. И ничего не сказал, потому что сказать было нечего.

* * *

В «Реле-дез‑Орфевр», ресторане шеф-повара Жан-Мишеля Деклу, они заказали традиционное меню; тридцать евро, на минуточку, но, подумал скромный механик, когда ты с такой девушкой – Мэрилин Монро, сказал ПП, перепутавший ее с Анджелиной Джоли, – говори «спасибо». Говори: «Я могу умереть завтра». Даже прямо сейчас. Говори деньги не в счет. И думай carpe diem.

(Традиционное меню, для любителей: на закуску копченое филе сайды в хрустящем тесте с кремом из цветной капусты; на горячее спинка мерлузы, жареная в масле с водорослями, ломтик окорока фри с соком пикильос – сорт сладкого перца, выращиваемый в Лодосе, в испанской Стране басков, – и наконец сырное ассорти от Жюльена Планшона или карта десертов. Экономическое чудо тридцати евро заключалось в этом или.)

Конечно, на них косились. Особенно на нее. Показывали пальцем, более или менее скромно. Клиенты возбужденно перешептывались, и Артур Дрейфусс отнес это на счет скуки. Человек обычный, но хорошо одетый, в сопровождении красивой женщины, смотрит на других женщин. Чужих женщин. Трофеи.

Опять все та же показуха.

У Жанин Фукампре были розовые с перламутровым отливом скулы, как у Скарлетт Йоханссон, и, хоть новая прическа радикально изменила сложившийся имидж пышнотелой актрисы, надо признать, что сходство по-прежнему было. Боже, какой она казалась Артуру Дрейфуссу красивой. Она была наконец единственной: никто не видел ее до него; ни этого лица, ни этой почти детской радости. Он готов был, подобно многим в эту минуту, умереть, лишь бы оказаться на месте ложечки с кремом из цветной капусты, которая подплывала к ее пухлым, немыслимым губкам, исчезала во рту и выходила оттуда блестящей, как киношная слеза; в конце концов, мечтал же Вуди Аллен быть колготками Урсулы Андресс. Я никогда не ела ничего вкуснее, призналась Жанин Фукампре, растроганная, с повлажневшими глазами. Разве что один раз, хлебец по-пикардийски, с директором Maxicoop. Когда работала в отделе птицы. (Для тех же любителей – это блин с ветчиной и грибами, запеченный в духовке, 420 калорий/100 г). Но это было тяжко, продолжала она. Он ел быстро. Смотрел на меня странно. Потел. Все допытывался, знаю ли я номера в «Руаяль». Говорил, что хорошо бы мне там прилечь, отдохнуть после обеда. Для пищеварения. Все-таки хлебец по-пикардийски тяжеловат, как гратен с сыром. И бла-бла-бла. Десять тонн он весил, директор. Женат. Две взрослые дочки. И увивается за девушками, их ровесницами. Артур Дрейфусс хотел было задать вопрос, но она движением плеча заставила его замолчать и добавила с улыбкой, тронув ложечкой свои волшебные губки: что ты себе думаешь, Артур. Я не ложусь в постель за хлебец по-пикардийски. Он криво улыбнулся. У тебя красивый рот, две красавицы-дочки, и готово дело, думают, могут все себе позволить. Я видала-перевидала вульгарных, Артур. Навязчивых, неловких, красивых, даже очень, очень красивых. Стариков, скряг, негодяев и зануд. Все пытались. С цветами, с шоколадом, с хлебцами по-пикардийски, с деньгами. Даже с большими деньгами. Оскорбительно большими. Какая же это, наверно, мука. Один раз был бриллиант. Но без предложения руки и сердца. Только с обещанием снять квартиру попозже. Как шлюхе. И еще «Фиат‑500», обитый кожей внутри. Ох, мужчины. И я могла сама выбрать цвет. Но я никогда не встречала добрых. По-настоящему добрых. Ты первый, Артур. А доброта трогает женщин, потому что она не требует ничего взамен.