Читать «От Ада до Рая. Книга о Данте и его комедии» онлайн - страница 20

Для моралиста Дантов Ад – музей, где педантичный чиновник Данте, руководствуясь определенными правилами, классифицировал грехи и разложил их по полочкам. Посетитель ходит от витрины к витрине и читает на табличках, какого рода животные выставлены здесь на обозрение. Он видит не кары, а разные виды греха, упорядоченные Линнеем от морали. В основе классификации не субьективная оценка, а моральная шкала, которой через Библию и церковь снабдил человечество сам Господь Бог. Любая человеческая слабость выявлена с огромной отчетливостью, так что даже малосведущие способны воспринять полезный наглядный урок. Многие из грехов облечены в легкопонятные аллегорические одежды. Лицемеры щеголяют в позолоченных куколях (плащах) из свинца. Насильники варятся в кипящей крови. Обманщики вымазаны человеческими экскрементами, потому что пачкали мир ложью. Дороти Сейере убеждена, что именно в отделении обманщиков Данте уготовил место нынешним журналистам, любителям писать о сенсациях и о светской жизни, ведь они искажают реальность, изображая ничтожное важным и значительным.

Если посмотреть на Ад под таким углом зрения, он оборачивается жутким выставочным залом, где демонстрируются всевозможные человеческие изъяны. Посетитель ходит меж витрин, получая полезные напоминания. Он видит собственные свои грехи, до такой степени конкретизированные, что и сам теперь вполне способен обнаружить у себя иные недостатки, а не просто с удовлетворением констатировать, что здесь дается полезный, хотя и несколько жестокий урок людям, практикующим пороки, от каких лично он, слава Богу, избавлен. Конечно, порой он ставит эти оценки под сомнение. Разумеется, я имею в виду не ту оценку, которая осудила грешников на вечные муки, а ту, что заложена в основу классификации. Однако меж тем как посетитель, расхаживая по залу, в меру своих способностей предается этическим размышлениям, его охватывают сомнения и тревога.

Франческа была личностью благородной и незаурядной, и даже самый закоснелый моралист стоит перед нею потрясенный. Пилигрим, конечно же, встречает и немало существ неприятных, если не сказать мерзких, достаточно назвать обжору Чакко из Песни шестой и злобного гордеца Филиппе Ардженти из восьмой. Но куда более сильное впечатление производят на него тени, которые сродни Франческе и явление которых в Аду для него было шоком. К их числу относятся вождь гибеллинов Фарината, несущий в огненной гробнице кару за ересь (к нему я еще вернусь в главе о политической миссии Данте), канцлер императора Фридриха II Пьер делла Винья, который в образе дерева живет в лесу самоубийц и единственное преступление которого заключается в том, что в порыве отчаяния он покончил с собою, а также поэт и политик Брунетто Латини, нагой, обитающий в пустыне, где непрерывно идет огненный дождь.

Брунетто находится в седьмом круге, он и его собратья собраны здесь вместе с лихоимцами, поскольку, как пояснял один из давних толкователей, лихоимцы делают плодным то, что природа задумала стерильным, а именно золото, тогда как гомосексуалисты, наоборот, делают бесплодным то, что природа создала плодотворящим, – половое влечение. Данте и Вергилий только-только вышли из леса самоубийц и идут по высокому каменному берегу реки Флегетон. С одной стороны простирается огненная пустыня, куда они не решаются ступить из боязни обжечься. Современному читателю приходит на ум выжженная солнцем местность, где находятся несчастные герои «Счастливых дней» Сэмюэля Беккета, и эта ассоциация оправданна, ведь Беккет из тех писателей нашего столетия, что близки Данте и испытали сильное его воздействие. Пилигрим и Вергилий идут по берегу так же, как тюремщик идет по стене, окружающей тюремный двор. Внизу они замечают людей, которые бредут им навстречу и, прищурясь – из-за яркого пламени и расстояния, – вглядываются в лицо пилигрима, а оттого (Данте вновь прибегает к яркому бытовому сравнению) каждый выглядит «как старый швец, вдевая нить в иголку» (XV, 21).