Читать «Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII» онлайн - страница 19

— Оставьте меня в покое! Как вам не совестно? Я едва стою на ногах…

— Вечером встретимся около кино, а? Там в темной ложе я тебя укачаю как ребенка, моя цыпочка!

Грета стоит, в изнеможении опустив руки. Она в отчаянии и не сопротивляется. Задняя дверь с треском распахивается и оттуда в ярости вылетает супруга хозяина с ручкой и бумагами в руках. Фрау Шульц в бешенстве:

— Ага, Фриц, наконец-то я тебя поймала, негодяй! Не отпирайся! Я все видела в щель! А ты — потаскуха, при такой безработице мы подобрали тебя с улицы, дали кусок хлеба, и вот твоя благодарность!

Она дает Грете несколько пощечин. Бежит в заднюю комнату и тащит ворох ее одежды. Швыряет на грязный пол.

— Вон, потаскуха! Одевайся! Фриц, дай ей деньги — двадцать марок и шестьдесят пфеннигов. Говорю: одевайся живей, ну! Фриц, да отвернись же! Девка, вон на улицу!

Сквозь стеклянную дверь видна фигура Кепельдудкера.

Угол центральных деловых улиц. Капельдудкер и Сергей.

— Да, это наш обычный ресторан, но мне уже нельзя туда входить. Я себе еврей, что поделаешь? Такая теперь мода! Моя семья арестована. Куда посадили? Не знаю, какая разница! Я купил себе паспорт из Лихтенштейна, но куда мне ехать, если жена и дети здесь? Зачем еврею какой-то Лихтенштейн, если он должен жить и умереть в Германии? Что, я вас спрашиваю?

— Я разузнаю кое-что о судьбе вашей семьи, герр Капельдудкер. Ждите новостей, хотя, может быть, пока не совсем благоприятных.

— Как вы можете узнать?

— Могу, а как — это мое дело!

— Не боитесь?

— Нет.

— Хе, я всегда считал, что деньги могут купить на свете все. И вот вижу — нет, деньги не могут купить арийскую кровь. В мире хозяин — сила, герр Люкс!

— Неверно! В мире хозяин — правда, герр Капельдудкер. Но за правду нужно бороться. Нет на свете сильнее человека, который верит в правду и борется за нее.

— А я не верю… Где же здесь правда сильнее, чем это?

Мимо с тяжелым топотом кованых сапог проходит рота рослых эсэсовцев.

— А насчет вашей графини… Хе, у нее теперь наша еврейская жизнь!

Сумрак. Улица. Опустошенное отчаянием лицо Греты. «Одна… Что делать? На кого опереться? У меня ничего не осталось, кроме ненависти и одиночества».

Сумрак сгущается больше и больше. Мимо проходят темные тени. Потом наступает полный мрак.

Комнатка матушки Луизы. Вечер. Луиза хлопочет у плиты. Входит Грета и устало опускается на стул. Кладет локти на стол, подпирает руками голову. Молчание.

— Нет?

— Нет.

— Ты обошла все адреса по объявлениям?

— Все.

— Была на бирже труда?

— Да.

— Ничего?

— Ничего.

Молчание. Луиза вздыхает, затем поворачивается к Грете:

— Слушай, девочка, по рекомендации твоей тетушки я года три тому назад работала на кухне в столовой для обедневших господ, всяких там графов и князей. Моцартштрассе, 16. Сходи туда. Столовая содержится на пожертвования богатых господ. Предъявишь паспорт, что ты графиня, и получишь карточку.

— Позор! Чтобы Равенбург-Равенау…