Читать «Опаленная юность» онлайн - страница 45
Зоя Матвеевна Смирнова-Медведева
Я вышла из автобуса последней. Медсестра, встречавшая раненых, вроде бы немного растерялась, увидев перед собой женщину. Потом ласково спросила, [79] что у меня с глазом. Осторожно поддерживая, повела в палату, бережно усадила на койку:
— Теперь, можно сказать, вы дома. Вот белье, тапочки. Переодевайтесь. Кстати, как вас зовут?
— Зоя.
— Мы тезки... Ну, я побегу, нужно разместить других раненых.
Оставшись одна, я попыталась разобраться в событиях, которые произошли за последние сутки. То мне виделась простреленная голова моряка-пулеметчика, то улыбался из-под повязки неунывающий Заря, то вдруг в ушах раздавался оглушительный треск рвущихся снарядов. Но больше всего беспокоили глаза. Я боялась признаться даже себе самой, что почти ничего не вижу. В раненом глазу стояла ночь; уцелевшим я различала предметы, но они почему-то были покрыты белым налетом плесени. Мысль, что останусь инвалидом, упорно сверлила мозг. Нервы не выдержали — уткнулась лицом в подушку и заревела.
В таком состоянии и застала меня медсестра Зоя, заглянувшая под вечер в палату.
— Что с тобой? — встревоженно спросила она, не замечая, что перешла на «ты».
— Так... Пустяки. Не обращайте внимания.
— Хорошие пустяки — вся подушка мокрая от слез, — сказала Зоя, присаживаясь на койку. — Разве так можно?
Ее непосредственность тронула меня.
— Просто я дура, — призналась я и сквозь слезы улыбнулась Зое...
Моей соседкой по палате оказалась симпатичная черноволосая девушка. Познакомилась я с ней на следующее утро и с первых слов поняла, что Аня считает себя вполне здоровой и уже не первый день воюет с медицинским персоналом, добиваясь выписки из госпиталя.
Шли дни. Зрение у меня не улучшалось, но я никому не жаловалась на судьбу. Почти все время лежала, безучастно глядя в потолок, и думала, думала...
В один из вечеров в палату пришла Зоя.
— Вот ты и дождалась своего, — сказала она моей соседке, — выписывают тебя.
— Правда?! [80]
— Конечно. Надо бы тебя еще подержать, да койки требуются — новые раненые прибывают, — объяснила медсестра.
Аня запрыгала от радости и тут же принялась собирать свой нехитрый скарб.
Ночью в госпитале почти никто не спал: все ждали наступления утра и прибытия раненых — хотелось скорее узнать, как там, на фронте.
Сразу после утреннего обхода раздался легкий стук в дверь нашей палаты.
— Можно? — послышался басовитый голос.
Я не могла разглядеть лица вошедшего, но голос был мне определенно знаком.
— Кто это? — волнуясь, спросила я.
— Здравствуй, Зоя! Не узнаешь? Я это, Кожевников.
— Вася?
— Он самый!
— Ой, господи! Ну, садись, садись, рассказывай... Как дела, кого встречал из наших?
— Самусев здесь.
— Неужели?
— Контужен он. Трясется, оглох да и говорить почти не может.
— А ты?
— Я-то что! На мне как на собаке заживает. А вот с командиром не знаю, что и делать. Не ест, не пьет. Домой не пишет. Кому, говорит, я нужен, калека...