Читать «Том 2. Произведения 1902–1906» онлайн - страница 19

Кругом собирается кучка, все стоят молча и с ленивым любопытством смотрят. Косые, еще не успевшие разгореться лучи солнца забираются между навесами, между бунтами, больше и больше завоевывают набережную, тени становятся короче и резче. Свежий утренний, еще не успевший насытиться пылью воздух уже наполнен лязгом, грохотом, перебегающими свистками, звоном, криками. И среди проснувшегося оживления странно видеть эту лениво и неподвижно расположившуюся кучку оборванных людей.

– Ква-асу, квасу хорошего!..

– Папиросы… кошельки… портмоне… всякого товару первого сорта! Пожалуйте, честные господа!

– Пирожки-и, пирожки горячие!..

Торговцы с лотками, с корзинами, бублишницы, квасники с тележками снуют по набережной.

– Три копейки хошь? Руби на месте, лопни мои глаза… одних гвоздей на две копейки!

– Два раза шилом ширнуть да раз молотком стукнуть, – упрямо твердит тот же хриплый бас.

– Отдавай-ай концы… – несется по реке.

Слышится шум падающих в воду канатов. Подходит приказчик в сапогах дудкой, в помятой соломенной рыжей шляпе, в крахмальной грязной рубахе, с большим животом, по которому разъезжается концами грязный чесучовый пиджак.

– Чего лежите?

И вместе с этим в воздухе, как дым от махорки, виснет едкая брань с оттенком добродушия и благорасположения.

Никто из рабочих и бровью не шевелит, продолжая играть в карты; лежат на животе, глядят, обхватив руками колени, на реку.

– Вот те Христос, провалиться на сем месте!.. Две копейки!

– Два раза шилом ширнуть да раз молотком стукнуть.

– Какого же вы, сто чертов, лежите!.. Разбогатели?

– Вишь, брюхо-то у тебя поменело, отполовинилось, мы и сыты.

– Ну, будя баловать! Целковый с четвертаком – и гайда выгружать.

– Заткни себе его в брюхо!

– Разжирели, дьяволы! Пятак накидываю.

– Куды с винновым хлапом?

– А ты што лезешь ему супротив масти! – говорит один из партнеров, выкатив глаза на другого,

– Пирожки, пирожки горячие!..

– Папиросы, портмоне… сладости!..

Бронзовое лицо приказчика понемногу становится медно-красным.

– Да вы что же морды-то воротите? Заелись!

Грузчики по-прежнему сосредоточенно заняты своим бездельем и не обращают внимания на приказчика.,

– Вот тебе сказ, – говорит один из них, слегка повертывая лохматую голову в его сторону, – вот тебе сказ: целковый с полтиной на рыло, и веди зяраз, – и точно заранее предвидя, что предложение не будет принято, и словно помогая себе, он ругается, перевертывается с брюха на спину, закладывает руки под голову и глядит в тонко сверкающее голубое небо.

– Васька, да ты окстись, ты ополоумел, что ли!.. Полтора целковых!.. Обтрескаетесь! Ты глянь, солнце-то где поднялось… С полден зачнете работать – и полтора целковых!

– А ты глянь-ко на воду-то, – говорит насмешливо кудлатый грузчик, скосив глаза на реку и улавливая сквозь хаос звуков привычным ухом знакомый шум колес, – никак, вашего хозяина.

Приказчик глядит на реку, и шея его из медно-красной становится багровой. Шлепая колесами по веселой сверкающей воде, шел сверху пароход, все больше и больше вырастая пузатой, неуклюжей и в то же время развязной фигурой, и все яснее доносились шипение пара, вздохи черной трубы и торопливое шлепанье красных колес по воде, взбившейся белой, рассыпающейся пеной. Как скромные скучно-добродетельные дамы, тащились позади на буксире широко рассевшиеся баржи. Приказчик заскрипел зубами и ласково выругался: «Хоть ложись да помирай, выгрузи к сроку, а рабочих нет».