Читать «Разгерметизация» онлайн - страница 228
ВП СССР
355
Их никто не звал «на царство»: они самозванцы, как Гришка Отрепьев. Они рвались к высшей власти в государстве своею волей и, обретя власть, оказывались неспособными нести её. И если Цесаревич не волен в большинстве случаев отказаться от бремени власти, даже если он осознает, что слаб для неё, то вина его перед народом неизмеримо меньше (право на власть досталась ему по рождению), чем вина тех, кто своеюличной волею выбрал путь овладения высшей государственной властью и оказался не готов к несению её в интересах народа, когда настал его час и он обрел высшую государственную власть, устранив исторически сложившиеся формы общественного управления.Теряющий власть виновен в потере государственного управления. Хватающийся за бесхозную государственную власть виновен в неспособности её нести; и вдвойне виновен, если разрушал прежнюю государственность. Это потому, что самое страшное, что может случиться в истории любого народа после выхода его из первобытно-общинного состояния — потеря исторически сложившимся государством общественного управления: это ведет к гражданской войне тем более кровавой и разрушительной, чем больше степень потери управления. В XIX — начале XX века позиции патриотизма и верноподданности совпадали. Российская интеллигенция по своему эгоизму стала орудием антинародных сил в “своей” борьбе за свержениеисторически сложившейся государственности, созданной потом и кровью многих поколений. Государственность — достояние народа, а не безответственных политиканов. Защита и совершенствование государственности — благо общенародное; политиканский эгоизм, направленный на свержение и захват государственной власти, всегда антинародны и ничего общего не имеет с демократизацией.Концептуальная власть — высший вид власти в обществе, выше любого из видов государственной власти, выше власти абсолютизма монарха. Она открыта для всех социальных слоев, кому доступно образование, кто разумеющ и не празднен, и не боится своих мыслей. От народов явление концептуальной власти скрывало сионо-масонство. Но внутри каждого народа от его интеллигенции концептуальную власть скрывал только её собственные эгоизм, рвачество, праздность мысли. В России XIX в. концептуальной властью могли обладать и царь. и купец, и инок монастыря. И российской „интеллигенции" следовало (И СЕЙЧАС СЛЕДУЕТ) ЗАБОТИТЬСЯ о расширении круга лиц, несущих концептуальную власть в интересах народа. Монархия им в этом не мешала и не могла мешать в силу самой природы концептуальной власти. Устойчивость любого самостоятельного государства требует, чтобы над ним стояла концептуальная власть народов этого государства. Монархия пала потому, что при крещении Руси государство лишилось жречества, несшего народную концептуальную власть. Почему пало жречество — это другой вопрос, самый темный в русской истории. И при этом надо знать, что в агрессии надиудейского предиктора всегда первоочередная задача — ИСТРЕБЛЕНИЕ национальных жречеств и недопущение их возрождения.