Читать «Смута на Руси: зарождение, течение, преодоление...» онлайн - страница 14

Два последних взаимосвязанных обстоятельства обязывают к тому, чтобы вспомнить кое-какие факты из истории смуты начала XVII века, чтобы увидеть кое-какие параллели с современностью, дабы вскрыть алгоритмику порождения смуты обществом и оценить перспективы на будущее.

Лгут Н.А.Нарочницкая и ей подобные нарочно либо по невежеству и скудоумию (хотя многие из них — обладатели квалификационных сертификатов в области истории и политологии), — не имеет значения, поскольку в начале ХХI века им приходится сеять ложь не в бездумно доверчивую невежественную толпу «мирян», а в общество, в котором многие люди кое-что знают из области истории тоже, и подчас они лучше, чем профессиональные историки, сводят им известное воедино, формируя тем самым свою концепцию понимания истории как региональной, так и глобальной.

«Сразу поведаю, что мне неизвестно, в чём состоит искомая многими «Национальная идея». Обычно алчущие её (идеи) искатели крутятся вокруг всем известных российских вопросов: «Что делать?» и «Кто виноват?». Хотя всем разумным людям ясно, что вопросы эти глупые (и наша история это полностью подтверждает). Умный же вопрос звучит так: «Кто будет делать?» («кто», разумеется, в самом широком смысле). А уж когда этот «кто» определится, тогда он и решит, «что делать», попутно быстренько назначив тех, «кто виноват».

Поскольку поиски «национальной идеи» всё равно будут продолжены, и ничего с этим поделать нельзя, хочется привлечь внимание к методе, которая позволит избежать ошибок в особо крупных размерах. А именно: надо попытаться сузить сектор поиска, отбросив тупиковые пути и мнимые решения. То есть надо определить, «что не делать». Эта задача вполне посильная, если, конечно, глаз себе не завязывать и ушей не затыкать.

Одним из таких тупиковых путей является поиск решений в примерах, заимствованных из истории Смутного времени начала XVII века. Хочется показать, что история этого периода нам известна поверхностно (а то и просто в крайне искажённом виде). Прежде, чем предъявлять общественности тогдашние прецеденты и выработанные на их основе рекомендации, нужно, по крайней мере, разобраться, что тогда происходило. А то начинаем сразу праздновать то ли победу, то ли катастрофу…

Вот отпраздновали на Руси новый праздник. То есть он, как нам говорят, на самом-то деле очень старый, только мы об этом ничего не знали.

Значит, так. Празднуем мы, во-первых, победу над польскими интервентами (кстати, поляками этих интервентов стали называть не так давно; во время Смуты их называли литовцами). Во-вторых, мы празднуем преодоление Смуты. А, в третьих, мы празднуем единение народа после этой победы и этого преодоления возникшее.

Сначала об интервентах. Почему французы не празднуют взятие Москвы в 1812 году? Или немцы — взятие Парижа в 1940-м? Или японцы — разгром Пёрл-Харбора? Ах, они, оказывается, в конечном итоге войну проиграли? А мы тогда, в 1612-м, выходит, выиграли?

Вот попалась мне недавно на глаза история города Мурома. И в ней чёрным по белому написано: «1616 год — Муром разгромлен отрядом поляков». Как же так, только что мы поляков прогнали, и вот на тебе — Муром они громят. Вы, уважаемые читатели, представляете себе, где Польша, а где Муром? Летопись об этом событии так повествует: «Посадские люди муромские разбежались безвестно от бедности, от великих податей государевых, от сошного большого окладу, а многие побиты литовскими людьми». Характерно это перечисление бедствий: подати государевы ставятся на первое место, а литовские люди — на последнее (это к вопросу о «единении» народа).