Читать «Диалектика и атеизм: две сути несовместны» онлайн - страница 39

Было ли это мнение следствием его недоразумения или невнимательности — Бог весть. Но основоположники знали и закон диалектики «отрицания отрицания», и закон диалектики «пере­хода количественных изменений в качественные и качественных в количественные». И на их основе (даже при ущербности выработанных ими формулировок законов диалектики) они вполне могли бы (при иной нравственности) выдвинуть гипотезу, что если для несения разума как явления требуется определённое количество определённым образом организованной материи, собранной в человеческий организм, то для несения аналогичного по сути разума возможно потребуется меньшее или большее количество небелковой, иным образом организованной материи, и соответственно: то что представляется им как «неживое» и «не­разум­ное», — может быть частями иного рода организма, который как системная целостность несёт и жизнь, и разум, но на основе иного рода физиологии.

Взаимоотношения же носителей разума обусловлены нравами и проистекающей из нравов этикой, а не физиологией. Взаимно исключающие нравы и этика (а также отсутствие нравов и этики с какой-то одной стороны) — основание для того, чтобы как минимум не было ни общения, ни обмена мнениями.

Сделав это — вполне посильное для логического рассудка (об ограниченности которого говорил А.С.Хомяков) — предположение, можно было поискать в истории человечества свидетельства и следы общения разума человеческого с разумом нечеловеческим, поискать практического подтверждения высказанному гипотетическому предположению, как того требует диалектика. И в этом случае последующая история не знала бы никакого “диа­лек­тичес­кого” материализма.

Мифы и легенды всех народов дали бы много информации такого рода. Наконец, предполагая, что Бог, Творец и Вседержитель, — если Он есть, — разумен и милосерден, можно было обратиться к Нему непосредственно. Можно было сделать и то, и другое. И если действительно искать истинный объективный смысл Жизни, а не отмахиваться от определённой нравственно неприемлемой информации по предубеждению о том, что она — исключительно «фантастические и извращённые отражения объективной реальности», то «субъек­тивная диалектика» — диалектичность мы­шле­ния — действительно стала бы методом постижения объективной истины людьми в их осознанно осмысленном и доброжелательном диалоге с Богом и друг с другом.

Но “диалектики”-материалисты этой области деятельности всегда избегали. Либо, запутавшись в проблемах житейской суеты и под её давлением отказавшись от “диа­лек­ти­ческого” материализма, впадали в идеалистический атеизм: т.е. под власть «всемо­гу­ще­го бога, который, в свою очередь, является лишь отражением абстрактного человека».

Если в конце XIX — начале ХХ века студенты и выпускники семинарий, утомлённые идеалистическим атеизмом, калечившим судьбы людей и возводившим на Бога, который есть, напраслину, которой в обычной жизни сами люди тяготились, бросались в объятия “диалектического” материализма и материалистического атеизма, то с началом кризиса общества, организованного на основе философии “диалекти­чес­ко­го” материализма, “диалекти­чес­кие” материалисты толпами повалили в объятия идеалистического атеизма, не думая о том, что за всё время истории люди возводили на Бога напраслину точно так же, как и на своих ближних и дальних, и потому Ф.Энгельс был отчасти прав, говоря о том, что «всемогущий бог является всего лишь отражением абстрактного человека»; но если точнее, — то отражением не «абстрак­т­ного», а, мягко говоря, не очень хорошего человека. Последнее обстоятельство и стало той нравственной основой, на которую прививались мотивированные “научно” обоснованные атеистические убеждения.