Читать «В тине адвокатуры» онлайн - страница 3

Случай ему благоприятствовал.

II

Попытка не пытка

Терзаемый мучительными вопросами первоначального устройства своей карьеры на широкую ногу, зашел он побеседовать да и посоветоваться к своему бывшему учителю русской словесности Константину Николаевичу Вознесенскому.

Вознесенский был когда-то преподавателем одного маленького московского пансиона, где Николай Леопольдович провел года два до поступления в гимназию.

Пансион этот, впрочем, вскоре постигла судьба многих московских пансионов: он закрылся за недостатком учащихся, а Вознесенский, с помощью одного капиталиста, открыл свое большое реальное училище и повел дело на широких началах.

Дело оказалось блестящим.

Николай Леопольдович, надо сознаться, надеялся не только на советы, но и на материальную поддержку любившего его Константина Николаевича.

Войдя в подъезд громадного дома на Мясницкой, где помещалось реальное училище, он не без тревоги справился у солидного швейцара, дома ли Константин Николаевич.

— Дома, пожалуйте! — серьезно проговорил швейцар, снимая с пришедшего пальто.

Николай Леопольдович поднялся по широкой, устланной коврами лестнице, прошел в сопровождении выбежавшего на звонок швейцара, лакея длинный коридор и очутился к роскошно убранной приемной.

— Вы по делу? Как прикажете доложить? — осведомился лакей.

— Нет, я так повидаться.

— Потрудитесь обождать, приемные часы до двух, они в кабинете с посетительницей.

— Хорошо, я подожду.

Лакей удалился.

Николай Леопольдович опустился в мягкое кресло, крытое темно-синим штофом, и взглянул на стоявшие на массивном пьедестале из черного дерева роскошные часы.

Было без десяти минут два.

— Даст, или не даст? — загадал на пальцах Гиршфельд. Пальцы не сошлись.

Он закурил папиросу и стал пускать кольцами дым.

В этом занятии прошло минут пять.

Вдруг тяжелая дубовая дверь кабинета отворилась, откинулась портьера и на пороге, в сопровождении Константина Николаевича, появилась нарядно одетая, высокая, стройная барыня.

Темно-каштановые волосы густым бандо падали на ее спину из-под легкой черной кружевной шляпы с веткой темной сирени. Темно-лиловое платье красиво облегало ее стан, говоря, впрочем, более об искусстве корсетницы и портнихи, нежели о дарах природы.

Цвет лица, очертание бровей, глубина темных глаз тоже красноречиво говорили об искусстве, хотя черты этого артистически ремонтированного лица были правильны и красивы.

Николай Леопольдович поспешно встал и поклонился.

Константин Николаевич с радостным восклицанием пожал ему руку.

Барыня окинула его быстрым, как бы вызывающим взглядом и обратилась к Константину Николаевичу:

— Ainsi, вы мне положительно отказываете в вашем содействии?

— Положительно, княгиня, примеры прошлых лет ставят меня в невозможность…

— Но чем же виноват мой мальчик, что у него полоумный отец? Впрочем, я публикую и выберу сама.

Последние слова она видимо умышленно подчеркнула, причем снова бросила выразительный взгляд в сторону отошедшего в амбразуру окна Николая Леопольдовича. От него не ускользнул этот взгляд.