Читать «Страшные сказки» онлайн - страница 68

Но тут появился давешний её спаситель с бородой кругом старого лица, выхватил из-за пазухи невеликий комочек и развернул над Дуняшей шёлковую ризу. Шёлк мягко обнял исстрадавшееся тело, и боль унялась. Дальше Дуняша видела только, как поплыли и растеклись фигуры мужика на коровьих ногах и юрких парнишек. Потом рассыпалась по брёвнышкам баня, и Дуняша почувствовала ледяное прикосновение снега. От того и проснулась.

Заглянувшая в окно луна указала, что полночь уже наступила и пора довершить задуманное. Сон сразу забылся, и Дуняша, накинув шубейку, отправилась на задний мост. Она решила, что там будет самое место для свершения тайного грешного дела. Морозный воздух крытого двора холодил голые коленки, пробирался сквозь поры надетых на босу ногу лаптей. Беспоясна, без креста, с распущенными волосами вышла на двор Дуняша и стала разом похожа на молодую ведьму, творящую первое своё чёрное дело.

Дуняша зашептала слова бабки Долганихи, и застывшие лапти поскрипывали в такт им - девушка переминалась с ноги на ногу от пробирающего морозца. Слова звучали глухо и оседали в воздухе белесым паром над самой скляницей.

Стану я, раба божия Дуня, благославясь,

Пойду, перекрестясь, из дверей в двери,

Из ворот в ворота, со двора на двор.

Выйду я, раба божия Дуня, в чистое поле,

В подвосточную сторону, под светел месяц.

В подвосточной стороне, под светлым месяцем

Стоит изба-избушка с четырьмя окошками.

Среди избы лежит доска, под доской Тоска.

Плачет Тоска, рыдает Тоска, белого света дожидается!

Белый свет красного солнышка дожидается,

Радуется и веселится!

Так бы и меня, рабу божию Дуню, дожидался,

Радовался и веселился раб божий Митрий.

Не мог бы без меня ни жить, ни быть, ни есть, ни пить

Ни на утренней заре, ни на вечерней.

Как рыба без воды, как младенец без матери,

Без материна молока, без материной груди,

Без материна чрева жить-быть не может,

Так бы раб божий Митрий без рабы божьей Дуни

Не    мог бы ни жить, ни быть, ни есть, ни пить

Ни   на утренней заре, ни на вечерней заре,

Ни   в обыден, ни в полдень.

Ни   при частых звёздах,

Ни   при буйных ветрах, ни в день при солнце,

Ни   в ночь при месяце!

Впивайся, Тоска, въедайся, Тоска, в грудь!

В сердце, во весь живот рабу божию Митрию,

Разрастись и разродись по всем жилам, по всем костям

Ноетой и сухотой по рабе божьей Дуне!

Дело было сделано, и Дуняша с облегчением вернулась в избу, под тёплое одеяло и привычные образа. Дед Василий уже ждал её, поднявшись на локте в своей постели.

-  Двери-то плотно притворила, Дуняша?

-  Плотно, плотно, деда. Спи, родной.

-  Да что-то сон перебило. Покалякай со мной, внученька.

Дед смотрел на Дуняшу долгим взглядом, пытаясь понять, чем так встревожена девка. А та старательно смотрела в сторону, будто боялась показать глаза.

-  Ты чего выходила-то?