Читать «Сталин в жизни» онлайн - страница 6

В Советском Союзе официально считалось, что в сталинские времена нарушались нормы партийно-государственной жизни, но что с этим было покончено. По этому поводу раздаются критические голоса. «Ничего подобного! — вещают эти голоса. — Упомянутые нормы всегда нарушались!» Эти голоса считают, что если в стране плохо, так значит нормы нарушаются. Но как официальная точка зрения, так и ее критика в данном случае лишены смысла. Дело не в том, соблюдаются или нет нормы, а в том, что из себя представляют сами эти нормы. А эпоха сталинизма была эпохой изобретения и утверждения этих норм. Дело обстояло не так, будто уже были некие нормы, когда пришел Сталин со своей бандой и начал нарушать их. Когда пришел Сталин, никаких норм таких еще не было. Они рождались и утверждались в том страшном процессе, который лишь впоследствии был истолкован как их нарушение. Нельзя было нарушить то, чего еще не было. Просто процесс становления общества имеет свои нормы, в соответствии с которыми вырабатываются нормы возникшего общества. Весь сталинский период проходил в точном соответствии с первыми.

Сталин был адекватен породившему его историческому процессу. Не он породил этот процессе, но он наложил на него свою печать, дав ему свое имя и свою психологию. В этом была его сила и его величие. Не исключено, что молодежь еще будет когда-нибудь тосковать по сталинским временам. Народ (тот самый, якобы обманутый и изнасилованный) уже тоскует и встречает упоминание его имени аплодисментами.

Александр Зиновьев

ОТ АВТОРА

Сталин — фигура историческая. Так к ней и надо относиться. Для личностей, подобных ему, рамки нашей любви и ненависти тесны. Если бы мы сознавали нелепость столь обычных чувств в применении к этой фигуре, сколько чернил было бы сэкономлено, сколько умственных усилий было бы применено более достойно. Сталин сказал в конце жизни: «На мою могилу нанесут много мусора, но ветер истории его безжалостно развеет». Поставив себе задачу прочитать все (это было необходимым условием для того, чтобы сделать эту книгу) о Сталине, я понял, о чем он говорил. Все, что продиктовано исключительно любовью и ненавистью — это и есть мусор. Редко, правда, находились люди, сознание которых не застили эти чувства, и которые могли наблюдать Сталина с трезвым удивлением, видеть в каждом его действии и даже жесте соответствие той исторической обстановке, в которой они были сделаны. Таких людей, повторю, оказалось мало. Однако и в мусоре попадалось нечто полезное. По зернышку собралось то, что может дать представление о живом Сталине. Говорить о том, ужасен он или велик, не моя задача. Мне просто хотелось угадать, как он выглядел в столкновении с мелкими и более значительными обстоятельствами, которые предлагает нам каждый новый день. Как он выходил из ситуаций, которые составляют суть обыденной, повседневной жизни. Как он любил и ненавидел, как он ел и пил, какими болезнями страдал. Какого именно роста был, в конце концов. Короче, каков был Сталин в жизни.