Читать «Слово Оберона» онлайн - страница 121

— Возьми мой топор, — предложил Уйма.

— Благодарю…

Вооружившись топором, Принц-саламандра побрёл к корчеватому дереву на обочине.

Мои ноздри дрогнули. С тех пор, как мы выбрались из замка, меня преследовал этот запах. Вокруг пахло свежей травой, дымком и полем, а мне казалось, что над дорогой стелется запах чумы. Но этого не может быть: мы оторвались довольно далеко. А может, Принц-чума и вовсе остался в замке?

Я плохо помнила, как мы выбирались через каминную трубу. Принц-саламандра поднялся первым и сбросил верёвку. К счастью, труба была такая широченная, что в неё могли влететь плечом к плечу три толстые ведьмы на помелах. А уж щуплому Максимилиану там вообще было раздолье — он мог мотаться вверх-вниз, как йо-йо на резинке.

Помню, я протянула ладонь над головой лежащего без чувств Принца-пленника и сказала «Оживи». И Принц пришёл в себя и поднялся, а я зашаталась, как бумажная кукла на ветру.

Помню, продели верёвочную петлю под мышки Принца-деспота и так втащили наверх. А Принц-пленник поднялся сам, на ощупь отыскивая железные скобы. А Максимилиан ругался и подталкивал его снизу.

Помню, как всё сильнее тянуло из коридора сладковатым гнилостным запахом. Когда я была в трубе, этот запах вдруг взлетел снизу, прорвался сквозь копоть и сажу, забивавшие мне дыхание, и подхлестнул таким ужасом, что я сама не помнила, как оказалась наверху.

А там, оказывается, была не крыша, а гранитный склон, такой крутой, что Принц-пленник чуть не сорвался. Труба, из которой мы выбрались один за другим, складывалась из грубо отёсанных булыжников, и вот я бабахнула по этой трубе молнией из посоха, и труба превратилась в груду камней и обрушилась вниз. И мне очень хотелось верить, что Принц-чума был как раз там, внизу, в камине, и вся эта куча здоровенных каменюк упала ему на голову.

Хотя, конечно, никто в это не верил. Мой посох вёл себя спокойно, когда я пыталась нащупать опасность впереди, и дёргался как сумасшедший, когда я обращала его назад — туда, откуда мы сбежали.

Плохо помню, как мы спустились на землю по замусоренным водосточным желобам. Хрустела грязь под ногами, валялись крысиные и птичьи скелеты, Уйма тащил Принца-деспота и дышал всё громче, и кровь из людоеда всё текла и текла. Я останавливала её — на несколько минут, не больше, а потом повязка снова пропитывалась и чернела, и не было времени остановиться и затянуть как следует рану. Максимилиан шёл позади всех, часто оглядывался и ругался вполголоса, я различала только: «Дура, дура! Идиотка! Недоразвитая!»

Мы долго не решались выйти на дорогу, пробирались какими-то тропинками и лезли сквозь колючие кусты, но вскоре некромант сказал, что это бесполезно: Принц-чума нас всё равно учует, а по дороге мы сможем идти в три раза быстрее. И мы выбрались на дорогу и припустили так быстро, как только позволяли нам усталость, раны и тяжеленный Принц-деспот.

То справа, то слева возникали виселицы, и Максимилиан всякий раз облегчённо вздыхал, если петля оказывалась свободной. А если нет — он втягивал голову в плечи. А я, честно говоря, так устала и такого натерпелась, что даже на висельников почти не обращала внимания. К вечеру мы окончательно выбились из сил и упали на эту вот траву у дороги.