Читать «Чужое оружие» онлайн - страница 99
Владимир Леонидович Кашин
— Кто там?
— Милиция!
За дверью наступила тишина.
— Открывайте! — нетерпеливо приказал Криворучко. — Здесь понятые, ваши соседи: Хомиченко и Хижняк.
Коваль подозвал понятых.
Один из них, высокий, сутулый, подошел вплотную к двери и выкрикнул:
— Михайло Гнатович! Ты меня слышишь? Я Хижняк Павло. Милиция тут.
Прошло не меньше минуты, пока что-то щелкнуло за дверью и она начала медленно открываться.
В проеме, в белой рубашке до пят, стоял коренастый, широкоплечий мужчина, на которого падал тусклый свет мерцавших в глубине комнаты свечей. Руки у него странно подергивались, и весь он дрожал, казалось, вот-вот упадет.
— Радение у нас святое… Суд божий идет… — с полузакрытыми глазами пробормотал он. — Нельзя… чужим входить… грех вносить… Уходите отсюда, Христа ради!
— Вы — гражданин Савенко Михайло Гнатович? — спросил Криворучко, вынимая из папки бумагу. — Вот постановление на обыск.
Мужчина в рубашке распростер руки, закрывая проход в коридор.
— Нет такого закона, чтобы святое радение перебивать… Нельзя мешать, когда господь с нами говорит… Советская власть не разрешает издеваться над верующими.
Экспедитор уже перестал дрожать и полностью раскрыл глаза. В голосе его прозвучала угроза. Но, увидев на погонах Коваля и Криворучко по две большие звезды, растерялся.
— Нет такого закона, чтобы мешать, — повторил он, утрачивая решительность. — У нас свобода веровать.
— Вере вашей мы не мешаем, — ответил Коваль, отстраняя Савенко с дороги.
Милиционеры быстро прошли в большую комнату, где мерцали дымящие свечи.
Пять или шесть мужчин и женщин, одетых в длинные белые рубахи, сидели на лавке вдоль стены, и не все еще, видимо, поняли, что происходит. Какой-то мужчина пытался поднять с пола молящуюся, у которой от долгого стояния на коленях одеревенели ноги и она не могла самостоятельно встать. На полу валялась веревка, и Коваль предположил, что молящаяся была связана ею.
Тем временем Криворучко нащупал скрытый выключатель, и комнату залил яркий свет. Он, словно моментальная фотография, выхватил из полутьмы и зафиксировал необычайное выражение на лицах молящихся: у одних — тупое, отсутствующее, у других — уже с тенью первого осознания и оттого растерянное и испуганное.
Дядька, поднимавший с колен молящуюся, замер с ней на руках, и она, застонав, сползла на пол.
— Что здесь происходит? — сурово спросил Коваль, обращаясь и к молящимся, и к хозяину, которого сержант вежливо направлял из коридора в комнату.
— Суд божий, гражданин начальник, над грешницей, и вы права не имеете вмешиваться. У нас один судья — господь бог Иисус Христос. — Савенко высоко воздел руки и запрокинул назад голову. За ним, словно по команде, повторили этот жест все и среди них — грешница, которую только что судили.
— Где же это вы бога обрели, Михайло Гнатович? — укоризненно произнес Коваль. — Не в колонии ли?
Подполковник успел уже ознакомиться подробно с биографией экспедитора и его судимостями.
— Не имеет значения, где человек благодати удостаивается. Господь Иисус наш везде приходит и ко всем убогим и страждущим спускается… А вы мне ордерок предъявите… От прокурора. Нарушаете законы. Обижаете верующих… — закончил он, оглядев своих собратьев, которые жались на лавке и растерянно моргали при ярком свете.