Читать «Чужое оружие» онлайн - страница 85

Провожая взглядом Чепикова, которого конвоир выводил из кабинета, Коваль почему-то вспомнил о Ружене и с удовлетворением подумал, что у этой женщины, которую он любит, твердые убеждения и сильная воля.

III

Она лежала, наслаждаясь ласковым теплом утреннего солнца, и лениво рассматривала светлый горизонт. Синяя чаша моря казалась ей выпуклой, и, как в детстве, ее поражало, что море не выливается, удивляла эта выпуклость земли, подтверждаемая любым выплывающим из-за горизонта корабликом.

Разглядывая бесконечное голое море, она, скучая, загадывала, через сколько минут появится из-за горизонта мачта или труба корабля. И все время проигрывала, пока откуда-то сбоку наконец не выплыл крохотный ослепительно белый пароходик.

Было тоскливо. На лежаках около самой воды загорали отдыхающие. Кто-то судачил о женщинах, рядом трое мужчин играли в карты. Когда Ружена закрывала глаза, до нее сквозь шум моря долетали обрывки фраз, выкрики игроков. Но она ни к чему не прислушивалась, никого не хотела видеть.

Ружена давно почувствовала, что спокойного отдыха не будет. Вот уже несколько дней греется она под этим благодатным солнцем, плавает в мягких, ласковых волнах, но настоящего покоя нет. Все не может войти в ритм курортной жизни с ее радостями новых знакомств, человеческого общения, никак не приобретет тот особенный душевный настрой, какой появляется у человека раз в году, когда он разрешает себе радоваться непритязательным сувенирам, случайной беседе, вовремя добытому деревянному лежаку на пляже или экскурсии.

Ружена объехала почти всю страну. Но на Кавказском побережье оказалась впервые. Так бывает, что пути-дороги человека обходят какую-то заветную точку на земле; и кружит тогда он, иногда пролетает над этим местом, но оно словно заколдованное для него.

После тихих Карпат, спокойных невысоких Уральских гор Кавказ поражал своими рафинадными вершинами и какой-то, как Ружене казалось, сладкой красотой вечнозеленых горячих прибрежных долин. Все здесь было для нее чересчур контрастным, резким, и она не воспринимала этой красоты, даже уставала от нее.

Одним словом, Ружене тут не нравилось.

Ей мешали отдыхать неясная тревога и недовольство собой, которые поселились в ней с тех пор, как она уселась в кресло самолета.

И уже признавалась себе, что поступила опрометчиво, обидела Дмитрия Ивановича и теперь ей тяжело, просто невозможно без него. Старалась понять, как это все случилось, была готова исправить свою ошибку (если бы можно было возвратить тот день!) и снова оказаться в Киеве.

Но какое-то чувство женской независимости и самоутверждения, не позволявшее сделать первый шаг, не давало ей исполнить свое желание. И, сойдя в Адлере с самолета, она села в электричку, которая с каждой минутой удаляла ее от Коваля.

В доме отдыха Ружена попыталась еще раз преодолеть недовольство собой и в первый же вечер отправилась с соседкой по комнате в кино. Но картина ее не заинтересовала, и с половины сеанса она ушла.

Ружена боролась с собой и тогда, когда ей до крика в душе хотелось позвонить в Киев, чтобы узнать хотя бы у Наталки, где отец. Но и этого не сделала, а когда стало уж совсем невыносимо, села и написала длиннющее письмо, которое — она знала это наперед — все равно порвет.