Читать «Чужое оружие» онлайн - страница 50

— Выдумки все это, — поднял голову Чепиков. — Никакого пистолета у меня не было. Ни в каком лесу я не стрелял. И ничего у ларька не ронял. Кто мог видеть? А в лес ходил, когда людей не было. Мне со своей бедой ни с кем не хотелось делиться.

Сегодня он был не таким агрессивным, как в прошлый раз: начинали сказываться дни, проведенные в камере, да и все сильнее давили на него доказательства, собранные уголовным розыском. Конечно, не последнюю роль сыграло и то, что нервное потрясение, особенно ощутимое в первые дни, уже притупилось. Чепиков весь словно охладел, поник.

Коваль выдвинул ящик стола и достал папку с материалами дела.

— Вот, — сказал он, найдя нужный лист. — Показания гражданки Кульбачки. Она видела из своего ларька.

— Кульбачка? Гапка, значит. Подлая она, гражданин подполковник…

— Нам все или почти все известно, — продолжал Коваль, — и отказываться не стоит. В прошлый раз вы считали возможным отмалчиваться, даже грубить. Но теперь должны изменить свое поведение.

Чепиков оставался глухим к словам Коваля.

— Обстоятельства против меня, — тихо произнес он. — Не могу объяснить и доказать, что не виновен. Тогда уж лучше молчать.

Подполковник почувствовал, что складывается ситуация, когда подозреваемый не хочет говорить, а следователь не может вызвать его на откровенность. Нечто похожее на психологический пат. Выбраться из такого тупика непросто. Есть путь прямой к истине и есть извилистый, сквозь глухие закоулки, выбравшись из которых в конечном счете тоже приходят к истине, но это уже увеличивает вину подследственного. Выбор пути, к сожалению, зависит не только от следователя, но и от подозреваемого. И сейчас Коваль с сожалением видел, что Чепиков идет по неправильному, опасному для себя пути.

Решив дать ему возможность еще раз подумать, подполковник не торопил.

Он надорвал пачку «Беломора», выбил щелчком папиросу себе и подвинул пачку к Чепикову:

— Курите?

Чепиков отрицательно покачал головой.

Коваль закурил и поднялся из-за стола. Сделал несколько шагов вперед и назад мимо открытого окна и остановился перед допрашиваемым, который продолжал рассматривать свои разбитые, без шнурков ботинки.

— Я вырос на Ворскле, на Полтавщине, — негромко произнес он, словно говорил сам с собой.

В глазах Чепикова, который поднял голову, промелькнуло искреннее удивление: «К чему это?»

— Когда знакомился с вашим делом, — продолжал подполковник, — я узнал, что дивизия, в которой вы воевали, первой вышла к Ворскле и освобождала мой родной городок.

Коваль снова отошел к окну и, пуская в него дым, задумчиво добавил:

— Я воевал на другом фронте… Знаете, Чепиков, мне всегда хотелось встретить человека, который сражался за мой городок… Мои личные воспоминания, может быть, и не ко времени. Но не думал, что придется встретиться вот так… — Коваль отвернулся и, казалось, надолго засмотрелся на плотину, реку, старую мельницу с большим неподвижным деревянным колесом. В то же время краем глаза он видел и уголок стола, и поникшего Чепикова на стуле. Ему представилось, как этот самый Чепиков лежит на берегу Ворсклы, прижимается к мокрому осеннему песку, как прячется перед атакой в побитом осколками ивняке.