Читать «Последние дни Российской империи. Том 1» онлайн - страница 132
Петр Николаевич Краснов
— У них есть и другие аксиомы, — ядовито сказал реалист. — Их Суворов сказал: «За битого двух небитых дают».
— Он не совсем так сказал, — успел только вставить Саблин, как на него мощным басом обрушился студент в куртке.
— Ну, что вы говорите! А фридриховское изречение, что нужно, чтобы солдат боялся палки капрала более, нежели пули неприятеля.
— А аракчеевское: «Нужно забить десяток, чтобы выучить одного».
— Шпицрутены и палки, палки… — кричала пигалица.
— Товарищи, спокойствие, — пыталась вернуть порядок Варя Мартова. Но страсти загорелись, к методичному спору молодёжь не была готова ей надоело сидеть за столом, хотелось движения, шума, крика. — Мордобойство. Драгомиров пишет: «в войсках бьют», — говорил реалист.
— Я сама видала на даче, как офицер бил денщика, — вставила пигалица.
Штатских за людей не считают. Этим летом у театра Неметти конвойный офицер студенту руку отрубил — и ничего.
— Скандалисты!
— Товарищи! Это свинство, — кричал вихрастый гимназист. — Это не спор, все на одного, не дают слова сказать.
— Мы личностей не трогаем.
— Всякая личность достойна уважения. Герцен смог даже о жандармских офицерах хорошо написать.
— Но принципы! Борьба против принципов.
— Социалисты правы! Они требуют всеобщего разоружения.
— Уничтожения армии!
Слова вспыхивали и летели, как яркие огоньки дешёвого фейерверка. Саблину трудно было следить, кто что говорит, отвечать было бесполезно. Кому? На что? Но молодёжь заражала его. Он покраснел, и ему было хорошо в этой словесной свалке. Он начал понимать спортивный интерес спора.
— И первые вооружаются, — выкрикнул смело вихрастый гимназист. Все повернулись к нему.
— Как? Что? Вот ерунда, — раздались восклицания. — Товарищ, вы обалдели.
— Бомбами и револьверами, — сказал гимназист и сам испугался своих слов. Все обрушились на него.
— Товарищи, это предательство.
— Опричник.
— Сам опричник!
— Господа! Довольно.
— Это подлость.
— Гадость, — шипела пигалица. — Это самозащита. Борьба за свободу.
— Нет, каково! Каково! Подумайте. Социалисты вооружаются. Сказал тоже!
— А хотя бы и вооружались. Они вынуждены к этому гнетом правящих классов.
— Ну, господа, довольно, — вдруг сказала madame Мартова и встала из-за стола. — Поспорили, повоевали и баста. Идемте петь.
Все задвигали стульями и стали выходить из-за стола. Никто, кроме Саблина, не подошёл благодарить хозяйку. Саблин хотел поцеловать ей руку, но она сильно потянула её книзу и не дала ему это сделать. Здесь это было не принято.
Студент в тужурке сложил свои руки рупором и диким басом, как кричат в театральном райке, вопил: Любовину! Любовину-у-у!..
XXXVII
Маруся подошла к роялю. Аккомпанировать села та недурная барышня, которая сидела по левую руку Мартовой. Молодёжь быстро стала занимать места по диванам и креслам. Саблину не хватило места и он остался стоять у дверей столовой. Вихрастый гимназист заметил это и принёс ему стул.
Всё стихло. Маруся обвела глазами притихшее общество, улыбнулась тихой, кроткой улыбкой и сказала:
— Голодная. Музыка Кюи. На слова Некрасова.