Читать «Последние дни Российской империи. Том 2» онлайн - страница 67
Петр Николаевич Краснов
— Один старик поляк и с ним девочка лет четырёх, — сказал он, выходя из хаты.
— Выгони-ка их оттуда. Граф, захвати карту.
В маленькой тесной халупе было темно и душно. На низком столе лежали хомут, ремни и шило. Граф Валерский брезгливо сбросил всё это на пол и разложил на столе двухвёрстную чёткую русскую карту.
— Граф, посмотри, нет ли кого?
адьютант осмотрел халупу и сказал:
— Никого.
— Вот в чём дело, Александр Николаевич, — сказал тихо князь Репнин. — N-ский корпус отступает. Сегодня к шести часам вечера он займёт позицию… — вот видишь, как у меня красным карандашом отмечено — от Анненгофа до Камень Королевский. Надо продержаться до завтрашнего вечера. Гвардия высаживается с железной дороги и спешит на выручку. 2-я дивизия уже подходит. На тебя с дивизионом возложена задача наблюдать левый фланг корпуса. Ты так и останешься здесь, в Вульке Щитинской. Ночевать можешь спокойно. Арьергарды пехоты останутся впереди. Ну, конечно, установи с ними связь, а завтра уже высылай дозоры. Я думаю: твоя роль — только наблюдение и доносить начальнику N-ской пехотной дивизии и мне. Мы оба будем за тобою в Замошье. В корпусе настроение крепкое. Удержатся, наверно. Потери хотя и велики, но и противника наколотили порядком.
— Значит, Волька Любитовская и замок, где мы ночевали, остаётся у неприятеля.
— Да. Командир корпуса уже послал туда казаков. Приказано все сжечь, чтобы ничего неприятелю не досталось, ни ночлега хорошего, ни фабрик. Там уральский есаул есть — молодчик такой. Он это сумеет сделать. Я ещё был в штабе, он отправился.
— Хорошо мы отплатим за широкое гостеприимство и радушие графа Ледоховского!
— А что, милый друг, поделаешь! Графу что! Я слыхал, у него два дома в Варшаве, а вот куда денутся рабочие и служащие экономии? Это уже драма! Это, Александр Николаевич, семена большого социального бедствия. Неудовольствие войною и её разорением глубоко захватит все слои общества. Беда отступает. Суворов-то не зря говорил: «В обороне погибель».
— Так почему не наступают?
— Бог его знает. То ли слабее мы, то ли духом этим самым наступательным не запаслись в должной мере. Ну так все понял? Я поеду.
— А чайку, князь?
— Нет. Спасибо. Устал я. С восьми в седле, тороплюсь домой. Телефон тяни на Замошье, понял?
— Слушаю.
Из еврейского дома, где открыты были окна, слышался весёлый говор. У подъезда стояли посёдланные офицерские лошади, их держали вестовые в шинелях, накинутых на плечи, с винтовками, вдетыми в рукав шинели. Стройная, лёгкая караковая Диана стояла под тяжёлым солдатским седлом, до белка косила глаза по сторонам и будто жаловалась, что она стоит под некрасивым и тяжёлым седлом.
— Лошадей можно расседлать, — садясь с крылечка на своего гунтера, сказал князь.
Офицеры выбежали из столовой на улицу.
— Здравствуйте, господа, — сказал им князь, приветливо махая рукой, — хорошо отдохнули вчера? Спасибо за приглашение к чаю, но прошу извинить. Тороплюсь домой — если можно назвать мою хату домом.
Князь Репнин толкнул шенкелями лошадь и поехал по деревенской улице.