Читать «Последние дни Российской империи. Том 2» онлайн - страница 196

— Какая красавица ваша Леда! — сказал Семёнов, — все любуюсь на неё и не могу налюбоваться.

— Не правда ли? — ласково сказал Саблин и потрепал Леду по шее.

Леда согнула крутую шею, скосила глаз и под нажатием мундштука пошла шагом. Она поняла похвалу, поняла ласку, и гордая и счастливая, вытянувши шею на отданных поводьях, шла, себя не чувствуя от охватившего её восторженного сознания, что она любима своим богом…

— Я очень рад, что вам удастся порадовать Карпова, — сказал Семёнов. — Я с ним без вас ближе познакомился. Прекрасный юноша.

— Хороший офицер, — сказал Саблин.

— Его мечта — умереть на войне. Вы знаете, он был в лазарете Императрицы и очарован. Мне кажется, бедняга безумно влюбился в великую княжну Татьяну Николаевну.

— Ну, это не страшно, — сказал Саблин.

— Он грезит умереть героем, и чтобы только её о том уведомили.

— Мальчишество, — сказал Саблин.

— И право, ваше превосходительство, есть много хорошего в этом мальчишестве. Ведь сколько их убито, сколько умерло по лазаретам с пустым сердцем. А этот умрёт с сердцем, полным счастья и любви.

— Зачем так? Может, ещё нас с вами переживёт.

— Ох, ваше превосходительство. Сколько их убито. Помните Серёжина.

— Гусар?

— Гусарик… Так его сёстры в корпусной летучке звали. Красоты неописанной был юноша. Что за брови, что за усики, пел — божественно! И помните сестру Ксению — француженку. Ну, любовь между ними была, чистая, хорошая… О помолвке думать не смели. Каждый себя считал недостойным. Тогда в разъезде, у Камень-Каширского рота германцев отрезала ему путь. «Ребята! За мной!» — в шашки врубился в роту, выскочил и всех людей вывел. Но у самого две пули в животе. Как он доехал — чудо. Привезли в летучку. Ну, Ксения над ним. Я был тогда в лазарете. Посмотрел на нас, на Ксению. Страдал, должно быть, ужасно. «Как хорошо умирать!» — сказал, вытянулся, закрыл глаза и умер. Вот такой же и Карпов. Эти молодчики не только не скажут, но и не подумают, что живому псу лучше, нежели мёртвому льву.

— А есть такие, что говорят так? — спросил Саблин.

— Было немного. Становится больше. А ведь Карпов… Да ему теперь что-нибудь отчаянное поручить. Только осчастливите!

«Какая хорошая дорога», — думала Леда, идя по широкой аллее между двух канав, обсаженных громадными липами. Солнце пригрело, и снег таял. Чёрная, блестящая и жирная земля обнажилась на колеях.

— «Тут бы галопом хорошо! Ну, милый! Галопом»…

Саблин понял её просьбу, он подобрал поводья, разобрал по-полевому и не успел приложить шенкеля, как Леда радостно свернулась упругим комком, отделилась от земли и пошла, далеко выбрасывая правую ногу и подставляя левую красивым и лёгким галопом. Она прибавила ходу, на неё не рассердились.

«Вот хорошо-то!» — думала она, косясь на тяжело скакавшего Бригадира, и все прибавляла и прибавляла хода. Хвост её вытянулся в одну линию с крупом, и красивым опахалом свешивались с него блестящие волосы.

Так и дошли они все, возбуждённые быстрым ходом, счастливые и взволнованные, полевым галопом до самого господского дома, где помещался командир корпуса.