Читать «Последние дни Российской империи. Том 2» онлайн - страница 181
Петр Николаевич Краснов
Кругом смех, жадный, страстный, животный смех…
Раньше на всех этих местах были сине-красные вывески и горящие золотом надписи: «Трактир, распивочно и на вынос». Тут отравляли тело человека, но тогда лучшие умы народа, писатели и художники, восстали против них. Толстой и Кившенко, один пером, другой кистью, описывали весь ужас, который несёт в народ эта сине-красная вывеска с яркими буквами.
Теперь здесь вытравляли душу человеческую, здесь соблазняли малых сих, заплёвывали их юные сердца, но никто не навешивал на соблазнителей жернова и не бросал их в морскую пучину. Молчали писатели и художники, потому что это было либерально! Это шло под лозунгами социализма и говорить против этого было невыгодно!!!
И опять, как в ту страшную ночь, когда Саблин после разговора с дядюшкой Егором Ивановичем пришёл к сознанию пустоты кругом, к сознанию того, что в России нет людей, нет силы, способной спасти Россию, он содрогнулся и низко опустил голову.
Но сейчас же он вспомнил фронт. Он увидал хмурое лицо командира драгунского полка, стоящего на переправе, он увидал радостное лицо Карпова, увидал своих солдат и казаков, и горячая вера и могучая любовь согрели его сердце.
Офицеры! Вот кто придёт и спасёт Россию! Офицеры, как некогда Христос, возьмут вервие и выгонят торгующих из храма! Фронт придёт на место тыла и разгонит тыл и уничтожит эти места, где совращают душу народную.
Только не было бы поздно. Только не совратился бы и фронт от этой заразы!
И Саблин гадливо отстранился от двух солдат, тащивших весело визжавшую девчонку.
XXIII
Когда Саблин подходил к дому графини Палтовой, он нагнал какого-то генерала, шедшего с высокой и стройной сестрой милосердия, одетой в модный каракулевый сак и в косынку. Он сейчас же узнал Самойлова. Саблин хотел их обогнать, но они ускорили шаги, и Саблин невольно слышал их весёлый громкий разговор. Оба были под влиянием вина.
— Любовь Матвеевна, — говорил Самойлов. — Куда же мы? Нам надо закончить эту ночь. Я знаю вас давно, но такою вижу вас первый раз.
— А я вам нравлюсь — такою !
— Да. Вы мне такою нужны.
— Почему?
— Потому что я для этого приехал с позиции.
— Вот как!
— Я заметил, а наш милый корпусный врач подтвердил мне это, что долгое воздержание от женщин действует на нервы и понижает мужество и храбрость.
— Целое открытие, — сказала с иронией Любовь Матвеевна.
— Но не новое. Древние знали это, и потому-то женщины всегда становились добычей победителя.
— Ну, а не древние?
— Великие полководцы тоже понимали это. Скобелев выписывал девиц в армию.
— Николай Захарович, вы — циник.
— Я и не скрываю этого. Притом вы же мне сказали, что у вас les affaires sont les affaires, и я вас понял. На что я могу рассчитывать?
— Но, Николай Захарович, la plus jolie fille ne pent donner que ce gu'elle a!
— Вот это-то мне и надо!
— Какой вы понятливый.
— Всегда этим отличался. За это меня и ценят как начальника штаба, потому что я с намёка усваиваю мысль начальника. Но, однако, куда же мы?
Любовь Матвеевна стала серьёзна и замедлила шаги.