Читать «Последние дни Российской империи. Том 3» онлайн - страница 255

— Анелей.

— Аня. Милая… Да ты сегодня кушала что-либо?

— Нет ещё. Сегодня все так неудачно.

— Постой… Мы тебя как-нибудь накормим.

— Чаю дайте… Сухарика. Больше ничего не надо, — сказала девочка.

— Пойдём к нам. Ах ты, бедная моя… И какая красавица!.. Напротив, через дорогу, за открытою дверью, обвитой глициниями, в лиловом сумраке на мраморном полу танцевали, обнявшись, две босоногие девочки. Дальше сверкал золотом и бриллиантами берег, и плескалось о его тёмно-синее, густое, тёплое море.

LIII

— Ты не переменишь своего решения, Ника, — спросила Оля. — Ты решился?

— Да, — коротко ответил Ника.

— Тебя могут узнать и тогда… — сказал Ермолов.

— Расстреляют. А может быть, и замучают. Я знаю. Но милые, родные мои, вы знаете, сколько разных причин заставляют меня идти на это… Расстреляют… — а на войне разве не могут убить? Конечно, это не то же самое. Переживания иные, но… Я считаю, что это необходимо во имя Родины. Кроме того, вы знаете, у меня есть и личное дело… Таня Саблина там… — глухо сказал он.

Братья молчали. Наверху на балконе девочка пила принесённый ей Олею чай с сухарями. От акаций шёл пряный аромат. Море и далёкий берег с розовыми горами казались волшебною декорацией.

— А как же вы порешили? — спросил Ника. — Когда и где свадьба?

— В Константинополе через месяц, — отвечала Оля.

— А потом?

— Серёжа и Павлик едут в Крым к Врангелю. Кажется, там снова будем драться.

— А ты?

— Не знаю. Я не хочу мешать им. Не хочу быть им обузой. Посмотрю. Может быть, останусь здесь. Здесь Ростовцева, Ротбек, кажется, дело будет. Проживу. Женщинам не место в крепости. А ведь Крым это крепость. Но всё-таки, Ника, не передумаешь ли и ты? Так жутко тебя отпускать! Что же ты думаешь делать там? Как ты будешь работать?

— Я знаю, как трудна будет моя работа. Мне придётся служить под красными знамёнами III интернационала, носить победную звезду Антихриста… Может, и через кровь придётся пройти!.. Но… Во-первых, нужно знать… Чтобы победить противника, нужно узнать его и нащупать его слабые места. А мы ничего не знаем. Прежде всего: революция или бунт были в марте 1917 года и как следствие этого в октябре? Если это революция, — надо ждать, во что выльется она, надо терпеть и бороться путём воспитания народа. Если бунт, надо подавить его самым жестоким образом, вернуться к прежнему положению, к монархии и тогда устранить все те причины, которые вызвали этот бунт. Но узнать это можно только в России, кипя в советском кровяном котле… Другой вопрос, который так же мучит меня. Кто наши союзники и кто враги? Есть ли вообще у нас союзники и друзья или только враги? Все то, что мы видели от англичан и французов — так двусмысленно. А что, если они не с нами, а с ними? Что происходит в России: страшная работа тайных сил, задавшихся целью разрушить Россию, уничтожить лучших людей, потом воцариться над всем миром, или все эти рассказы о масонах, о работе дьявола, о тайных ложах и сложной иерархии — есть плоды воображения расстроенных нервами людей и перед нами только обострившаяся до последней крайней степени борьба капитала с рабочими? Кто такие — Ленин и Троцкий? Просто сумасшедшие, мерзавцы, из личного честолюбия, из садизма льющие человеческую кровь, или это послушные слуги кого-то высшего, толкающего их к уничтожению России. Мы ничего не знаем. Достойны они только верёвки, или их нужно сжигать на медленном огне? Что такое красная армия? Каков её быт? Павлик, Ермолов! Ведь служат там русские офицеры, ведь живут там русские люди! Мы видали пленных. Э, нет! Это не то!! Надо войти в их казармы, надо подружиться с ними, войти в доверие и узнать, как стали они такими? В сердце моём будет знамение креста, в душе молитва к Господу о прощении. На устах: хула на Бога… Но я открою сердце своё многим и многим и обращу многих. Я иду проповедовать слово Христово в страну одичавших людей… Я не верю в то, чтобы здесь что-нибудь вышло. Те же люди, те же помощники: англичане и французы, те же методы, та же «новая тактика и новая стратегия», — я боюсь, что катастрофа будет хуже Новороссийской… Я, милая Оля, Павлик, Серёжа, родные мои, — стосковался по Петербургу, по северному небу, по белым ночам. И не могу… не могу я больше. Сейчас я иду один… Но, может быть, скоро нас будет там уже много, и мы ударим по больному месту… Может быть, я отыщу там Таню Саблину… Спасу её…