Читать «Последние дни Российской империи. Том 3» онлайн - страница 245

Потом на рейде вместо запущенных русских судов с печально висящим Андреевским флагом появились зеленовато-серые гиганты под британским алым флагом, испещрённым белыми полосами, на улицах стали попадаться зеленоватые френчи и панталоны, оставляющие колени голыми, явился спрос на знающих английский язык людей, явились белые бумажки с изображением Георгия Победоносца и Вестминстерского аббатства и русские дикари, одичавшие в степных и ледяных походах, стали разбираться в белых фунтах и сиреневых франках.

Как-то сразу, к осени 1919 года, русские шинели и рубахи были вытеснены английскими френчами и пальто, мешковато осевшими на российские плечи. Появились тяжёлые танки, и жёстко застучали по мостовым башмаки, подбитые гвоздями.

Походить на англичан, служить у англичан стало мечтою многих, и загорелые юноши с орлиным взглядом стали часто задумываться о том, о чём никогда раньше не думали: о валюте. С уст людей, говоривших раньше об атаках и разведках, о лихих поисках и славе, жалевших и тосковавших по убитым товарищам, стали срываться странные и так не шедшие к ним слова: «я выгодно продал»… «Я разменял фунты на «колокольчики», а «колокольчики» спустил в Ростове на «донские», а здесь думаю купить франки»… Люди с окладистыми казачьими бородами и большими мозолистыми руками землеробов мотались в поездах между Харьковом, Ростовом и Новороссийском и что-то продавали и покупали, умещая предметы своей торговли в небольшие кожаные чемоданы. Их лица были масляны и озабочены.

— При выборном-то начале, да при народоправстве, — говорил высокий худощавый войсковой старшина с землистым лицом, — если сам о себе не подумаешь, погибнешь. Ведь пенсий тебе Войсковой Круг не даст за твоё депутатство. Надобно самому обеспечить свою старость. Да и что ещё будет!

— Слыхать, — сочувственно кивая головою, говорил его спутник, великан с рыжей бородой едва ли не до пояса, в лёгком казачьем зипуне, — Кискенкин Мамант-то отошёл уже от Орла, обратно катит.

— Ничего, станица, не робей. Они на подводах своё увезут, не пропадут, — сказал смеясь войсковой старшина.

Торгашеская нация только прикоснулась к нетронутой черноземной силе, как уже заразила её своею страшною болезнью, носящею название «business».

И была она хуже тифа. Английские френчи и рыжие пальто кусали российских обывателей хуже вшей, и крепко забивалась в голову надоедливая заботная мысль о необходимости самообеспечения.

Голубое море вдали под небом было полно таинственной ласки и манило в далёкие волшебные края. На рейде стояли тёмные пароходы. Ползло по рукавам элеваторов пахучее оплодотворяющее зерно, стучали лебёдки и медленно ворочались краны, сгружая тюки с серо-зелёными френчами и мягкими широкими пальто.

XLVIII

Это случилось неожиданно и молниеносно быстро. Сводки Добрармии были коротки и сухи. «Под давлением превосходящих сил противника наши части заняли новые позиции к югу от Харькова»… Украина под генерал-губернаторством Драгомирова таяла, как мороженое на солнце в жаркий день. Никто не ожидал, как вдруг явилась угроза Таганрогу и Ростову. Бодрый «Осваг» — осведомительное агентство — продолжал по вечерам у станции показывать в волшебном фонаре портреты Деникина и генерала Бриггса, сцены въезда в Харьков и занятия Киева, жертвы чрезвычайки, лихое улыбающееся лицо знаменитого партизана Шкуро, но обыватель уже не толпился перед ним, но спешил к окну, где на раскрашенной карте цветною шерстинкой показывался новый фронт. И фронт этот стремительно падал, как барометр перед бурей. Чаще стали произносить новое, не слыханное раньше имя Будённого, и природные конники казаки и лучшие кавалеристы всего мира вдруг с испугом говорили о рейдах никому не ведомого вахмистра Нижегородского драгунского полка.