Читать «Объяснение» онлайн - страница 2

Итак, где же я назвал «Мертвые души» «Илиадой», а Гоголя Гомером? Я сказал, что эпическое созерцание то же: т<о> е<сть> так же оно просто, так же видишь все до последней подробности, и так же не лишает предмет никакой безделицы, ни искры жизни, какая в нем только может находиться. Содержание созерцания – другое: и вместе с тем та же творческая сила является в наше время, иначе, современно определенною, нежели как она была в другое, особенно определенное время. Рецензент пропустил слова мои, что «Мертвые души» в то же время явление в высшей степени свободное и современное.

Но нет ли чего-нибудь далее, что дало право рецензенту приписать мне не мои мнения? Посмотрим.

Далее, я ставлю Гомера, Шекспира и Гоголя вместе, но в каком отношении? – вот, что надо было заметить. Впрочем, я также предвидел недоразумение и также старался отвратить его, сказав: в отношении к акту творчества. Наговорившись, изъявив и изумление и ужас от такого дерзкого мнения, рецензент, под конец, как будто разглядел сказанные выше слова мои, и что же? – говорит: что обладать таким актом творчества еще не много значит, что нечему тут радоваться. С этого и следовало бы начать, и сказать в начале, а не на конце, как он сделал, что автор брошюры ставит Гомера, Шекспира и Гоголя в отношении к акту творчества (а не к содержанию) наравне и что, если это еще и так, то, по мнению рецензента, это даже и не много значит, ибо главное – содержание. Где же тогда все пугающее, отважное, возмущающее в моем мнении: все это уничтожается само собою. Рецензент может предположить, что я самый акт творчества и, следовательно, сродство в отношении к нему, ставлю гораздо выше, нежели он, и не ошибется, ибо здесь я вижу огромную силу, которая совершает много и совершит еще более, но не думаю, говоря это, нисколько унижать или уничтожать содержание; я почитаю содержание существенным условием, если говорю про него, упоминая о других поэтах; из всех слов моих видно, что я понимаю его, как необходимую основу, как необходимый элемент, от которого зависит объем творческой деятельности; но в то же время знаю, что одно содержание, как бы всемирно и велико оно ни было, ничего не значит в области искусства, точно так же, как и один акт творчества не составляет поэта. Если бы я сказал, что поэт весь состоит из самого акта творчества, и уничтожил бы содержание, сказав, что до содержания и дела нет, тогда могли бы «Отечественные записки» провозгласить, что я просто только Гомера и Шекспира ставлю рядом с Гоголем; но этого-то и не было сказано, и журнал не имел права приписывать мне не мое мнение. Вот слова мои:

«Мы далеки от того, чтобы унижать колоссальность других поэтов, но в отношении к акту создания они ниже Гоголя. Разве не может быть так, например: поэт, обладающий полнотою творчества, может создать, положим, цветок, другой создает великого человека; велико будет дело последнего, но оно будет ниже в отношении к той полноте и живости, какую дает поэт, обладающий тайною творчества».