Читать «Очерки жизни и избранные сочинения Александра Петровича Сумарокова, изданные Сергеем Глинкою... Часть первая...» онлайн - страница 2

Возьмите свет из глаз и выньте дух мой вон.

Словом, в «Третьем взгляде на Сумарокова писателя» содержится много интересного, из чего видно ясно, как день Божий, что он, Сумароков, был великий писатель. Только напрасно «Третий взгляд» приписывает Сумарокову (стр. VIII) фразу: «Но неужели Москва более поверит подьячему, нежели Вольтеру и луне»; Сумароков сказал то же, да не так, а вот как: «Но неужели Москва поверит более подьячему, нежели г. Вольтеру и мне» (см. «Полное собрание всех сочинений в стихах и прозе, покойного действительного статского советника, ордена св. Анны кавалера и лейпцигского ученого собрания члена Александра Петровича Сумарокова», т. IV, стр. 62); о луне же Сумароков и не думал упоминать, говоря о г. Вольтере, после которого он, по сознанию своего достоинства, естественно мог говорить только о собственной особе. За «Третьим взглядом» следует «Содержание и обозрение десяти частей сочинений А.П. Сумарокова, изданных Н.И. Новиковым». В этом отделении особенно драгоценны комментарии С.Н. Глинки, равно как и многие факты русской литературы. Например (стр. XX–XXI), он доказывает, что Озеров выучился так хорошо писать трагедии (в старину за поэзию брались на выучку – не то, что ныне, по призванию) у Сумарокова, и приводит свой разговор об этом с Озеровым. Вот слова Озерова:

Давно обдумывая трагедию «Эдипа», и я стал переучиваться стопосложению по поэзии Сумарокова. У него стих мягче (чем у Княжнина), а мне нужна эта мягкость для роли Антигоны. Признаюсь, что я теперь дивлюсь Сумарокову: где и у кого отыскал он выражение трагическое? Говорят, что он подражал французским трагикам; это ничего не значит. Корнелий, Расин и Вольтер заимствовали у греков некоторые содержания своих трагедий. Но язык у них свой. Я пристрастен к Расину, но Корнелий выше его тем, что он изобрел слог трагический; то же должно сказать и о Сумарокове.