Читать «Ответ «Москвитянину»» онлайн - страница 4

. . . . . . . . .В чем уверяют нас Паскаль и Боссюэт,В Синопсисе того, в Степенной книге нет,Отечество люблю, язык я русский знаю;Но Тредьяковского с Расином не равняю, —И Пиндар наших стран тем слогом не писал,Каким Баян в свой век героев воспевал.Я прав, и ты со мной, конечно, в том согласен;Но правду говорить безумцам – труд напрасен.Я вижу весь собор безграмотных Славян,Которыми здесь вкус к изящному попран,Против меня теперь рыкающий ужасно.К дружине вопиет наш Балдус велегласно:«О братие мои, зову на помощь вас!Ударим на него – и первый буду аз.Кто нам грамматике советует учиться,Во тьму кромешную, в геенну погрузится;И аще смеет кто Карамзина хвалить,Наш Долг, о людие, злодея истребить».. . . . . . . . .Итак, любезный друг, я смело в бой вступаю;В словесности раскол, как должно, осуждаю.Арист душою добр, но автор он дурной,И нам от книг его нет пользы никакой.В странице каждой он слог древний выхваляетИ русским всем словам прямой источник знает:Что нужды? Толстый том, где зависть лишь видна,Не есть лагарпов курс, а пагуба одна.В славянском языке и сам я пользу вижу,Но вкус я варварский гоню и ненавижу.В душе своей ношу к изящному любовь;Творенье без идей мою волнует кровь.Слов много затвердить не есть еще ученье:Нам нужны не слова, нам нужно просвещенье.

Видите ли: и здесь уже люди, объявившие себя против европейского образования, названы славянами: а далеко ли от славян до славянофилов? Правда, с обеих сторон здесь спор чисто литературный, потому что другого тогда и не могло быть; и разумеется, славянофильская партия нашего времени двинулась дальше своей прародительницы. А где было гнездо этой старой славянской партии? – в Петербурге. Послание, из которого мы выписали несколько стихов, написано было в Москве – центре литературной реформы того времени. В последнее время славянофильство, как новое направление, резко и решительно провозгласило себя в московском журнале «Москвитянине»; но и тут оно упреждено было в Петербурге: издание «Маяка» началось годом ранее «Москвитянина». Многие славянофилы не любят вспоминать о «Маяке», как будто чуждаются его, никогда не высказывают своего мнения ни за, ни против него; подумаешь, что они и не знают ничего о существовании подобного журнала. А это оттого, что «Маяк» был самым крайним и самым последовательным органом славянофильства. Верный своему принципу, исходному пункту своего учения, он никогда не противоречил ему и логически дошел до крайних, до последних своих результатов. Он не признавал ни тени истины во всем, что хоть сколько-нибудь противоречило его основному убеждению; и если знаменитейших представителей русской литературы, от Ломоносова и Державина до Пушкина, он объявил зараженными западною ересью, вредными и опасными для нравственной чистоты русского общества, – он сделал это не по чему другому, как по строгой последовательности, строгой верности началу своего учения. В нем все было едино и цело, все сообразно с его направлением и целью: и язык, и манера выражаться, и литературное и художественное достоинство его стихов и прозы. Он больше славянофил, чем «Москвитянин», и потому имел полное право смотреть на него, как на противоречивого, непоследовательного органа того учения, которое во всей чистоте своей явилось только в нем, пресловутом «Маяке». Но этим самым, разумеется, он оказал очень дурную услугу славянофильству, потому что выставил его на позорище света в его истинном, настоящем виде; а известно, что есть предметы, которые стоит только выказать в их действительном значении и образе, чтобы уронить их, хотя это делается иногда и с целию, напротив, поднять и возвысить их в глазах общества.