Читать «Несколько лет в деревне» онлайн - страница 75
Николай Георгиевич Гарин-Михайловский
– И я тоже, – отвечала жена.
Я посидел ещё немножко, и когда жена окончательно успокоилась и повеселела, насколько это возможно было при теперешних условиях, скорее – когда мы оба почувствовали себя легко, я встал и сказал:
– Однако, всё-таки, надо быть наготове, – «бережёного и Бог бережёт». Надо посмотреть, что делается во дворе.
Я вышел на двор. Сырой осенний рассвет охватил меня. Низкие тучи, погоняемые резким сильным ветром, неслись над головой. Не то шёл дождь, не то моросило; снег почти весь растаял. На востоке совсем посветлело. Из мрака рельефно выделялись строения, сад; дорога чёрною лентой исчезала вдали.
С деревни доносились нестройные крики пьяной толпы.
Я направился к флигелю. В коридоре, перед дверью, где был заперт Чичков, сидели на полу перед керосиновою лампочкой старик садовник, Сидор Фомич и ключник.
– Сидите, сидите, – остановил я их, когда они, увидев меня, собрались было встать.
Я подошёл и тоже присел на валявшийся чурбан.
– Ну что, Павел, – обратился я к садовнику, – думал ты дожить до таких делов?
Старик, слывший за большого начётчика и философа, всегда разговаривал со мной добродушно-наставительным тоном. Я любил слушать его свободную речь.
– Грехи, грехи! – вздохнул он. – Всё от дьявола, оттого, что мало, всё мало… А вот и ничего не стало – теперь лучше? Точно этим насытишься?
– А чем же насытишься? – спросил я его.
– Благодатью Божиею – этим сыт будешь, а этим… – и Павел махнул рукой. – Насыпала душа полные житницы и говорит: «ешь теперь, пей и веселися на многие лета». А Господь вынул душу в ту же ночь и спрашивает: «а что, душа, где твои житницы? иди-ка в геену вечную». То-то оно и есть. Ещё Господь жалеет, время даёт покаяться, грехи свои замолить…
– Я же, значит, и виноват выхожу во всём этом деле?
– А то кто ж? – спросил спокойно Павел. – С них много ли спросится? Трава они как есть – и больше ничего, а тебе книги раскрыты… Зачем взбулгачил народ? Дьявола дразнить? Урядник дело говорил, становой приехал и разобрал бы всё по закону. А не по закону соблазн один. А в писании писано: «аще кто соблазнит единого от малых сих…» Помнишь? То-то!
– Эх, Павел, ничего ты не понимаешь, – начал было я.
– Всё гордыня наша, – продолжал Павел, не слушая меня. – Ты его взял, а кто тебе власть дал? Твоя сила? А если он тебя возьмёт? Даве сила-то на твоей была, а сейчас, может, на его сторону перейдёт. Ты слышишь, как гомонит-то народ… – и вдруг Павел как-то тоскливо оборвал свой наставительный тон. – Ох, батюшка, никак сюда идут.
Мы все мгновенно вскочили и бросились к окну. Моё сердце сильно стучало.
Вдоль садовой ограды медленно, растянуто двигалась толпа мужиков к усадьбе. Крик, ругань пьяных голосов, по мере приближения, всё больше и больше стихали.
Я стоял точно очарованный. Мысль, что они могут явиться, ни разу не приходила серьёзно мне в голову. Зачем они идут? Требовать освобождения Чичкова? А если я откажусь? Они покончат с нами… С нами? С людьми, которые только и думали, только и жили надеждой дать им то счастье, о котором они и мечтать не смели? Для чего покончить? Чтоб опять подпасть под власть какого-нибудь негодяя вроде Николая Белякова?