Читать «Сватовство Ченского, или Материализм и идеализм» онлайн - страница 7

Переведем эти идеальные фразы на простой язык; они будут значить вот что:

«Вы хотите учиться, потому что сознаете себя недостаточно образованным. Но не думайте, что наука должна расширить ваш взгляд, иначе сгруппировать знакомые вам предметы, представить их вам в новом свете, сделать доступными вашему сознанию такие предметы, которых вы прежде не сознавали, возбудить в вас новые сочувствия и новые антипатии, неведомые вам прежде. Нет, вовсе нет! Вы должны принимать из науки только то, что постоянно будет согласоваться с вашим сознанием, разумом, чувством – на той степени, на которой они стоят при начале ваших занятий наукой. Поэтому, ежели вам говорят, что земля движется вокруг солнца, что солнце больше земли, а некоторые звезды, видимые вами, еще больше солнца, и т. п., – «неужели вы поверите этому потому только, что всё это говорят вам во имя науки? Не может быть, если вы человек не легкомысленный и не тщеславный». Точно так и в мире нравственных начал, – ежели вы стоите на той степени развития, до которой дошел г. Дымман в своей «Науке жизни» или г. Миллер-Красовский в своей педагогике, – то, пожалуйста, и оставайтесь при своем, ежели только вы человек не легкомысленный и пр. Пусть наука толкует вам о разных филантропических понятиях в воспитании, пусть представляет теорию новых общественных отношений, основанных на честности и правде, а не на угождении всякому и не на обезличении самого себя. Вы не должны принимать подобных внушений, потому что в вашем сознании есть уже противоположные начала; а если вы им измените, то покажете, что вы человек легкомысленный или тщеславный».

Какое торжество для г. Дыммана, для г. полковника П. С. Лебедева, для г. Баркова, для всех возможных Митрофанушек нашего времени! Господин Ю. Савич в «Атенее» разрешает им не учиться, не верить науке, презирать ее, если только она осмелится сказать что-нибудь вопреки их единичному сознанию и чувству. Если сознание и чувство откупщика заставляет его считать гибелью для государства распространение трезвости; если сознание и чувство американского плантатора велит ему считать святым и неприкосновенным делом угнетение негров; если взяточник находит в своем сознании и чувстве уголовные обвинения против людей, порицающих взятки, то правы эти люди, отвергая всякие логические убеждения, выработанные общественными науками! По г. Савичу, следует восхищаться ими, как людьми не легкомысленными и не тщеславными. Да что уж говорить об этих людях! Авторитет г. Савича разрешает всякому недорослю – не учиться и презирать науку. Зачем же, в самом деле, учиться, ежели я из науки не смею и не должен принимать ничего, не согласного с тем, что теперь я знаю и чувствую? В чем же будет состоять мое приобретение? Гораздо лучше довольствоваться универсальной, бездоказательной истиной, которой, к великому огорчению г. Савича, не оказывается ни в одной философской системе, да заняться самосознанием, «в котором выражается высшее органическое единство сознательной идеи», – как выражается не совсем понятно г. Савич на стр. 286.