Читать «Ангел в темноте» онлайн - страница 164
Юлия Лешко
Задумалось мое «солнце». Перебирает вещички – то шапочку, то варежки потрогает.
– Мама, дай мне шарфик!
– Зачем он тебе, он мужской.
– Подарок подарю.
– Кому, Женька? Неужели папе? Папа далеко, пусть ему Санта Клаус дарит.
– Я знаю. Не папе.
– Кому тогда?
Пауза. «О, этот чистый взгляд…»
– Сереже.
– С которым на утреннике танцуешь?
– Ты что, забыла: в Минске Сережа…
«Господи, только бы не зареветь!»
Когда в дверь позвонили, ничего во мне не дрогнуло: маме самое время придти.
– Бабушка, бабушка! – заскакала моя егоза.
– Деда Мороза вызывали? – на пороге стоял Сережа. В дубленке, но без шарфа!
Женька первая бросилась ему на шею, а я не могла пошевелиться.
– Женька, как я соскучился! – сказал мой любимый, глядя мне в глаза.
Девчонка прыгала, не унималась:
– Сережа, Сережа приехал!
– Осторожно, Женька, тут игрушки…
Первое, что я увидела, открыв коробку, – был сверкающий красный шарик. Очень красивый, очень хрупкий…
Ветка
«У нее были очень красивые глаза и губы». В который раз он подумал так о женщине, сидевшей за крайним столиком у окна. Самое интересное, что эта фраза в его воображении возникала как… будущее воспоминание о незнакомке. «Вот, – думал он, – вернусь в Минск и буду вспоминать, что у нее были очень красивые глаза и губы. Не когда-то были, а именно сейчас, вот этой ранней зимой, в этом маленьком лесном санатории, собравшем под своей крышей всего на несколько дней всего несколько десятков отдыхающих…»
* * *
А у нее и в самом деле всегда были очень красивые карие глаза и полные, четкого рисунка, темно-розовые губы. И в юности, и в молодости, и потом, и теперь. Что-то, конечно, перестало быть красивым, что-то – просто не было очевидным, а вот эта красота – осталась.
Она нечасто задумывалась о своей красоте: всегда были мысли поважнее и заботы посерьезнее. Так, иногда… когда смотрела на взрослую дочь, так много и так мало унаследовавшую от нее. Когда смотрела в зеркало, думалось почему-то совсем о другом.
Она давно заметила, что человек, сидящий за столиком в компании немолодой супружеской пары и дамы (именно дамы…) неопределенного возраста украдкой наблюдает за ней. С привычной иронией отметила для себя его интерес и тут же, про себя, откомментировала: «Акела промахнулся», хотя мужчина шифровался, как боец невидимого фронта, и, кроме осторожных скользящих взглядов, ничем свое внимание к ней не выдавал.
Послеобеденные прогулки по лесу сразу стали для нее приятной привычкой. В отличие от большинства женщин, предпочитавших гулять парами и при этом болтать без умолку, она всегда гуляла одна. Думала обо всем и ни о чем, погружалась в воспоминания, копила впечатления, даже немножко заочно делилась мыслями с теми, кто ее ждал в Минске.
Доходила до конца широкой тропки-аллеи, поднимала голову и смотрела на невысокую, но раскидистую сосну, выросшую на этой дорожке. Люди протоптали две окружные, вокруг кряжистого ствола, тропинки, и путь продолжался дальше, дальше… Где-то там, минутах в двадцати ходьбы, было лесное озеро. Она не ходила туда: уж очень ей понравилась сосна, ее пышные тяжелые ветки, в каком-то приветственном жесте широко раскинутые навстречу идущим. Одна из ветвей кроны вообще походила на поднятую руку с растопыренными пушистыми пальцами: «Привет!.. Пока!..»
