Читать «Великие битвы уголовного мира. История профессиональной преступности Советской России. Книга вторая (1941-1991 г.г.)» онлайн - страница 11

О том же свидетельствует Лев Разгон:

Оказалось, что без леса нельзя воевать. Лес необходим для строительства самолётов, изготовления лыж, для добывания угля. А самое главное — для пороха. Основой всех современных порохов является целлюлоза, которая, как известно, делается из древесины. Как ни нужны были люди на фронте, но работники лесной промышленности были почти все на броне. И все наши начальники были на броне. Вот только требуемый от них лес они не могли дать: некому было его рубить… И тогда только самое верховное начальство стало делать минимально разумное. Заключённых лесорубов стали кормить по нормам вольных рабочих; заключённые стали единственными людьми в стране, которым разрешалось отправлять продуктовые посылки…

Вот тогда-то мы услышали фамилию нового начальника Устьвымлага — полковника Тарасюка…. Он поощрял хорошо работающих заключённых, особенно отличившимся рекордистам разрешал приводить к себе в барак женщин, не опасаясь надзирателя. И в лагере поддерживался неукоснительный порядок, при котором хорошо было тем, кто умел хорошо пилить лес, и плохо тем, которые — не имело значения, по каким причинам, — этот лес пилить не умели. Была даже справедливость — если можно употребить это столь странно звучащее здесь слово… Ведь при Тарасюке начальники лагпуктов не позволяли себе самоуправничать, заключённых не обворовывали, им давали всё, что положено: выяснилось, что им положено иметь наматрасники и даже простыни, они появились, и арестанты спали на простынях… («Непридуманное»)

Тарасюки стали типичным явлением в лагерях. Главным для них был план. Поэтому они давали выживать работягам. При этом зачастую остальные арестанты для них просто не существовали: не могут работать — пусть дохнут.

При этом администрация всё активнее стала прибегать к помощи уголовников. Мы помним, что и в 30-е годы «ворам» запрещалось трудиться, но запрет очень часто нарушался. То есть сами «цветные» и их подручные — «полуцвет» — не работали, но нередко числились в бригадирах, нещадно эксплуатируя «контриков», заставляя нарядчиков «заряжать туфту» и проч. Теперь же, в военное время, «блатных» всё чаще привлекали к «бригадирству», чтобы они помогали выжимать из «работяг» последние соки:

Все вольнонаёмные начальники от прорабов до лейтенантов входили в сговор с блатняками-бригадирами, приписывали им выработку, переплачивали огромные деньги, начисляя зачёты, разрешали паханам пить водку, отнимать заработок у зэков, не стеснялись брать в лапу эти отобранные деньги. (Л. Разгон. «Непридуманное»).

Конечно, это приветствовалось далеко не всеми ворами, однако до открытых распрей дело не доходило, всё ограничивалось тихим брожением.

Итак, к середине — концу 1943 года в «зоне» уголовникам предоставлялась возможность выжить. Так что на фронт шли уже не столько спасаясь от голодной смерти, сколько в расчёте на лёгкую добычу и «жиганское счастье». Не исключаем, конечно, и патриотических чувств, но мало верится, чтобы они играли существенную роль в выборе будущих «штрафников».