Читать «Великие битвы уголовного мира. История профессиональной преступности Советской России. Книга первая (1917-1940 г.г.)» онлайн - страница 123

Ещё одним решительным шагом было ужесточение практики назначения наказаний. Дело в том, что уголовный кодекс 1926 года был построен по классовому признаку и вследствие этого достаточно либерален по отношению к «классово близким» и «социально близким» элементам. То есть жёсткость наказания и его длительность определялись социальным происхождением преступника.

В условиях, когда «социально близкими» Советской власти объявлялись профессиональные уголовники, а соответственно этому им отмерялись незначительные сроки наказания, такое положение вещей не могло не поощрять рост уголовной преступности. В середине 20-х годов власть легко мирилась с этим. Как мы уже показали в очерке «Жиганы против уркаганов», в тот период для руководства страны важно было расколоть уголовное сообщество и уничтожить криминальную оппозицию из числа «бывших» — представителей дореволюционных имущих классов и офицерства. В первую очередь именно поэтому оно заигрывало с «уркаганами».

Однако изменение обстановки в стране, новые цели, которые провозгласило сталинское руководство, — всё это требовало и нового подхода к отношениям с уголовщиной. Преступность росла быстрыми темпами, страна могла попросту в ней захлебнуться. И руководство находит блестящее решение: да ведь можно же одним ударом убить двух зайцев! Пускай эти самые «блатари» вместе с другими (то есть с «кулаками», «контриками», «вредителями», «фраерами») тоже вносят свой вклад в строительство светлого будущего! С одной стороны, очистим города и веси от шпаны, с другой — пополним трудовую армию заключённых. Наконец, с третьей — перевоспитаем трудом! (Получается даже не два, а три зайца…). Надо изолировать их на лагерные стройки народного хозяйства — но не на полгода или на год, а подольше, без учёта «социальной близости»!

Нет, «социальная близость» не то чтобы совсем отрицается (она ещё пригодится в будущем). Но пусть «блатари» проявляют её не на свободе, а в лагерях — там больше простора и возможностей…