Читать «Упавшие в Зону. Вынужденная посадка» онлайн - страница 9

Говоря откровенно, Плюх сильно сомневался в неразумности инопланетного друга. Ну и что из того, что тот при всех случаях издавал лишь один, похожий на лязганье, звук – «блямс» (в результате чего и получил свое имя)? Что из того, что он ничего не мог соорудить собственными «руками»? Зато он был верным и преданным. Отзывчивым и терпеливым. Добрым и славным. Веселым, потешным… Рядом с ним Плюх, скучающий по Земле, родным, друзьям и любимой Машечке (не планете, которую он же и назвал по праву первооткрывателя, а девушке с ослепительно белозубой улыбкой и спадающей на «болотного» цвета глаза темной челкой), отдыхал душой и сердцем и на какое-то время забывал о совсем бескрайнем, вселенского масштаба одиночестве. В конце концов он, Егор Плужников, не был ксенологом. Биология – та являлась в академии одной из базовых дисциплин, ксенологию же давали факультативно – с представителями внеземного разума до сих пор никому встречаться не доводилось. Так что вопрос о разумности Блямса оставался для Плюха открытым. И какой бы ответ на него ни нашелся, ничего для разведчика это бы не меняло. Дружба имеет совсем другую шкалу ценностей, и один из ее постулатов – друг познается в беде. Настало самое время применить его на практике.

Плюх поспешил ко второй из трех имеющихся на корабле стасис-камере. Всего из было три, как и кресел-ложементов, несмотря на то что экипажи космических аппаратов типа ЛКАГР всегда состояли из одного человека, да и по спецификации такие корабли проходили как одноместные – троим в них действительно было бы не развернуться. Но стасис-камеры и ложементы – не те агрегаты, на которых стоило экономить. Выйди единственная камера из строя – и разведчику никогда не вернуться на Землю, а с неисправным ложементом при аварийной посадке можно если и не погибнуть, то стать инвалидом. Вполне возможно, впрочем, что «лишние» камеры и кресла размещались на разведывательных кораблях и с какими-то еще, ведомыми лишь руководителям проекта целями. Как бы то ни было, подобная предусмотрительность сыграла на руку косморазведчику и его желто-зеленому другу.

Правда, Плюх, хоть и достаточно хорошо изучил Блямса за полгода, все-таки не без оснований сомневался, корректно ли отреагирует инопланетный организм на рассчитанную для человека стасис-камеру. Поэтому сейчас, сдвигая ее крышку, он невольно затаил дыхание. Но волновался он напрасно, инопланетный друг выпрыгнул из стасис-камеры, словно чертик из табакерки, едва не сбив с ног косморазведчика, и заплясал вокруг него на длинных суставчатых лапах, радостно приговаривая: «Блямс, блямс, блямс-блямс!»