Читать «Откровения русской души» онлайн - страница 7
Александр Юрьевич Кожевников
Русский народ исполняет свою великую и национальную и человеческую задачу, в ней ровно и дружно работают все силы великого народа, от царя до пахаря и солдата! Когда всё тихо, покойно, все, как муравьи, живут, работают, как будто вразброд; думают, чувствуют про себя и для себя; говорят, пожалуй, и на разных языках; но лишь только явится туча на горизонте, загремит война, постигнет Россию зараза, голод – смотрите, как соединяются все нравственные и вещественные силы, как все сливается в одно чувство, в одну мысль, в одну волю – и как вдруг все, будто под наитием святого духа, мгновенно поймут друг друга и заговорят одним языком и одною силою!
Выражается сильно русский народ! И если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство, утащит он его с собою и на службу, и в отставку, и в Петербург и на край света.
Народ наш в части языкового творчества – очень талантливый народ, но мы плохо с этим считаемся. Мы не умеем отобрать то, что у него талантливо.
Верь в свой народ, создавший могучий русский язык, верь в его творческие силы.
Одна из глубочайших особенностей русского духа заключается в том, что нас очень трудно сдвинуть, но раз мы сдвинулись, мы доходим во всем, в добре и зле, в истине и лжи, в мудрости и безумии, до крайности.
Ах, эта вечная русская потребность праздника! Как чувственны мы, как жаждем упоения жизнью, – как тянет нас к непрестанному хмелю, к запою, как скучны нам будни и планомерный труд!
Только один Господь ведает меру неизреченной красоты русской души.
Жизнь русскую, не установившуюся, задержанную и искаженную, вообще трудно понимать без особенного сочувствия.
Да, русская старина нам дорога, дороже, чем думают иные. Мы стараемся понять ее ясно и просто; мы не превращаем ее в систему, не втягиваем в полемику; мы ее любим не фантастически вычурною, старческою любовью: мы изучаем ее в живой связи с действительностью, с нашим настоящим и нашим будущим, которое совсем не так оторвано от нашего прошедшего, как опять-таки думают иные.
Московская девушка XVII века.
Любуясь, как реформа преображала русскую старину, не доглядели, как русская старина преображала реформу.
Дороже всего, чем украшается жизнь, – природный дар, талант, живущий в русском простом человеке.
И я особенно подозрительно, особенно недоверчиво отношусь к русскому человеку у власти, – недавний раб, он становится самым разнузданным деспотом, как только приобретает возможность быть владыкой ближнего своего.
Чины сделались страстию русского народа.
Взгляните на русского крестьянина: есть ли и тень рабского уничижения в его поступи и речи? О его смелости и смышлености и говорить нечего. Переимчивость его известна. Проворство и ловкость удивительны.