Читать «Откровения русской души» онлайн - страница 58
Александр Юрьевич Кожевников
К старости почти перестаешь чувствовать весну, лето, осень, зиму. Только: тепло, холодно, мокро, ветрено.
Сосны, освещенные солнцем.
Очень трудно в вечер жизни припомнить, понять ее утро – меняется освещение, меняется и восприятие того, что видишь.
Под старость глаза перемещаются со лба на затылок: начинаешь смотреть назад и ничего не видеть впереди, то есть живешь воспоминаниями, а не надеждами.
Стариковское дело – спокойно думать о смерти. И тогда-то и открывается человеку вся сокрытая, изумительная, вечная красота Жизни. Кто-то хочет, чтобы человек напоследок с болью насытился ею. И ушел.
Старику должно веселитися, ибо к смерти ближе он.
И почему это именно в старости человек следит за своими ощущениями и критикует свои поступки? Отчего бы в молодости ему не заниматься этим? Старость и без того невыносима.
Старости в том нет, кто любил прекрасное, кто вдохновлялся, умилялся, тот так же будет вдохновляться и плакать перед красотой, когда ему будет и сто лет.
Старость – это время, когда свечи на именинном пироге обходятся дороже самого пирога, а половина мочи идет на анализы.
Старость для человека, что пыль для платья, – выводит наружу все пятна характера.
Старость не может быть счастьем. Старость может быть лишь покоем или бедой. Покоем она становится тогда, когда ее уважают. Бедой ее делают забвение и одиночество.
Старость имеет свою красоту, разливающую не страсти, не порывы, но умиряющую, успокаивающую…
Старость наша есть болезнь, которую нужно лечить, как всякую другую.
Старость, в постепенности своей, есть развязывание привязанности. И смерть – окончательный холод. Больше всего к старости начинает томить неправильная жизнь: и не в смысле, что «мало насладился» (это совсем не приходит на ум), – но что не сделал должного.
Старость, это когда беспокоят не плохие сны, а плохая действительность.
Старые мехи не выдерживают молодого вина, а старое сердце не выносит молодых чувств.
Нет ничего отвратительнее и нет ничего прекраснее старческих лиц. И нет их правдивее. На старческом же лице жизнь души вырезывается всем видною, нестираемою печатью.
Будущее есть область преданий о нас, так же как прошлое – есть область гаданий о нас (хотя кажется наоборот). Настоящее же есть всего-навсего крохотное поле нашей деятельности.
Царевна-Лебедь.
Время больше пространства. Пространство – вещь. Время же, в сущности, мысль о вещи.
Если время играет роль панацеи, то в силу того, что не терпит спешки, ставши формой бессонницы…
