Читать «Мечты о лучшей жизни» онлайн - страница 14

Он ведь подумал о волчице, как о человеке, который может уйти, а потом вспомнить, что забыл какую-то вещь дома, и вернуться. Скорее всего, это опять явился сосед и будет требовать продолжения поминок. Придется отказываться.

Николай Сергеевич открыл дверь, заранее притворившись усталым. Замок щелкнул, створка распахнулась…

На пороге стояла Мила.

Она стояла и молчала. Надо было отойти и впустить ее в квартиру, но ноги парализовало. Следовало что-то сказать, а у Николая сдавило горло. Бывшая жена тоже ничего не говорила, только смотрела.

– Не прогоняй меня, – наконец прошептала Мила. – Хотя бы полчаса поговори со мной.

– Да, да, – кивнул Ребров, делая шаг в сторону, – полчасика можно поболтать.

Зачем он так сказал? Хотя, с другой стороны, Мила ведь его вовсе не замечала. Он лечил их с Борисом жеребца, ходил по их дому, ужинал с ее мужем, а она скользила по нему взглядом, как по пустому месту.

Но Мила вошла в квартиру и улыбнулась:

– Знакомый запах.

И добавила:

– Роскошный аромат.

Николай помог ей снять длинное кожаное пальто с воротником из чернобурки, потом, как в былые годы, расстегнул «молнии» на высоких сапогах и снял их с нее. Причем второй сапог не захотел слезать с ее ножки, и он обнял ладонью ее щиколотку. А Мила вдруг наклонилась, поцеловала его в затылок, задержала свои губы на волосах, прошептала:

– Милый мой зверинец… Я столько лет скучала по этому запаху!

Таких слов он не слышал от нее раньше. И таких интонаций, полных нежности, тоже не было. Как не было и того, что сейчас переполняло его самого: безумной жалости и всеобъемлющей любви к ней. Любви, которая вычеркнула из памяти годы, проведенные без нее.

Ребров с радостью так бы и стоял в неудобной позе уличного чистильщика обуви хоть целую вечность, но сапог все-таки слез с ноги.

– Мне даже нечем тебя угостить, – признался Николай.

– Я все привезла.

Мила прошла на кухню, неся за ремень сумку. Стала извлекать из нее и выставлять на стол коробочки и баночки, нарезки колбас, сыров, лосося и осетрины. Последними на стол были водружены две бутылки бордо.

– Я помню, ты любишь красное сухое.

Похоже, Мила помнила все. Как и Николай, не забывший ни одной минуты их прежней жизни. Он помнил каждую родинку на ее теле, запах волос, звук сладкого предутреннего посапывания и страсть ночного поцелуя.

– Значит, ты сюда перебрался, – сказала Мила, раскладывая по тарелкам привезенные продукты.

А Ребров не нашел ничего лучшего, как проворчать:

– Я думал, ты с Семеном живешь.

Зачем он это сказал? К чему ворошить старое? Все это прошло. Отлетело, как лист, сорванный с дерева осенним ветром.

Но Мила не обиделась, наоборот, улыбнулась с незнакомой ему кротостью.

– Семен привез меня к себе, а вечером туда ворвался отец. Он даже порог не переступил, скомандовал: «Собирайся!» Сразу хотел отвезти меня к тебе, то есть к нам, но я неизвестно чего испугалась. Целую ночь ревела у родителей, потому что поняла – все рухнуло. Потом надеялась, что ты позовешь меня, удержишь, простишь… А когда развелись, уже на все было наплевать.

Она сама открыла бутылку и разлила бордо по бокалам. У Николая застыла на губах фраза, которую он никак не мог произнести. А раз так, лучше промолчать и запить невысказанное вином.