Читать «Украина в глобальной политике» онлайн - страница 70

Во-вторых, впервые за все четырнадцать лет противостояния с Россией (с начала XXI века) США оказались не в состоянии самостоятельно оппонировать Москве и начали сколачивать коалицию союзников, первым делом вовлекши в конфликт Европейский Союз. Это означало, что в результате всех предыдущих удвоений ставок и поражений США наконец оказались в том же положении, что и Россия. Этот конфликт для них последний. Если они не выигрывают все, они все проигрывают. Даже добрая воля России и Китая и незаинтересованность всего мира в подобного рода потрясениях уже не смогут спасти США в случае поражения от экономического краха и весьма вероятного политического развала. Этим определяется принципиальность и ожесточенность конфликта.

В-третьих, решение США втянуть ЕС в конфликт на своей стороне привело к тому, что украинский кризис стал борьбой не за Украину, а за Европу. Подспудно эта борьба шла и раньше, но она велась закулисно, неспешно, перетягивание политического каната могло продолжаться еще долгие годы и даже закончиться каким-то компромиссом (возможно, временным). Вывод Европы на доску в качестве приза за победу в украинском кризисе сразу придал этой борьбе краткосрочный (вопрос должен решиться быстро) и принципиальный (компромисса быть не может) характер. Поскольку же США располагали в ЕС значительно более прочными позициями, чем Россия, впервые удвоение ставок было произведено Москвой. По инициативе России, начавшей демонстративно менять свои экономические приоритеты и в ответ на несговорчивость ЕС в инициативном порядке отказываться от перспективных совместных проектов, вводя в них на место ЕС реальных и потенциальных европейских конкурентов, конфликт принял открытый глобальный характер. И поскольку США мобилизовали против России евроатлантических союзников, Москва также вынуждена была приступить к мобилизации по принципу «будущий прекрасный новый мир против загнивающего Запада». Борьба гигантов (РФ и США) окончательно превратилась в борьбу коалиций.

Давно ведущаяся в информационной, политической и экономической сферах Третья мировая война прошла тот рубеж, когда могла закончиться компромиссным миром, а ставки выросли настолько, что казавшееся вчера невозможным прямое столкновение ядерных держав сегодня обсуждается как вполне вероятный сценарий и это никого не удивляет и даже уже не шокирует.

Глава 7

Борьба за Европу

Даже после активизации украинского кризиса в феврале 2014 года Россия все еще пыталась избежать такого варианта развития событий, пытаясь договориться если уж не с Америкой, то с ЕС, предлагая компромиссные варианты, демонстрируя готовность к серьезным уступкам. Такой подход объясняется тем, что установление отношений стратегического экономического партнерства между Россией и ЕС (хотя бы в виде зоны свободной торговли между ЕАЭС и ЕС), с учетом укрепления партнерских связей России с Китаем, Индией и странами Юго-Восточной Азии, гарантировало экономическую самодостаточность и неуязвимость Евразии, ее господствующее положение в мировой экономике. Дальнейшая экономическая, а за ней и военно-политическая интеграция становилась неизбежной. На этом фоне любые решения по странам Восточной Европы, включая западные республики бывшего СССР, становились временными и непринципиальными. Так или иначе, в составе ЕС или ЕАЭС, они оказывались в одном военно-политическом и финансово-экономическом пространстве. Выбор той или иной интеграционной модели (ЕС или ЕАЭС) играл существенную роль только для делавшего выбор государства (те или иные временные экономические преимущества или потери) и то лишь на кратко– или среднесрочном отрезке времени. С включением интеграционных механизмов на пространстве от Атлантики до Тихого океана эти временные решения аннулировались, поскольку новые договоренности включали действие интеграционных механизмов более высокого уровня, нивелируя государственные границы, суверенитеты и экономические модели лимитрофов. Они автоматически вписывались в новую евро-российскую политико-экономическую систему, как Сан-Марино автоматически вписывается в политико-экономическую систему Италии, а Монако – Франции.