Читать «Ошибки, которые были допущены (но не мной). Почему мы оправдываем глупые убеждения, плохие решения и пагубные действия» онлайн - страница 49

Тем не менее, большинству людей не нравится собственная предубежденность, и это вызывает диссонанс: «Я не люблю этих людей», — сталкивается с не менее сильным убеждением, что с точки зрения морали и общества так говорить нехорошо. Люди, ощущающие этот диссонанс, как предполагают Крэндалл и Эшелман, с готовностью прибегнут к самооправданиям, которые позволяют им и выказывать свои подлинные чувства и одновременно верить в то, что эти чувства — моральные и добродетельные. «Оправдания, — объясняют Крэндалл и Эшелман, — позволяют не подавлять истинные чувства, они обеспечивают прикрытие и возможность сохранять представление о себе как о справедливом и непредубежденном человеке» . Неудивительно, что оправдания — это такой популярный способ ослабления диссонанса.

Например, в одном типичном эксперименте белым студентам было сказано, что они будут наказывать электрошоком другого студента, «ученика», который, как они знали, мог быть или белым, или афроамериканцем, для исследования биоэлектронной обратной связи. Вначале студенты использовали электрошок меньшей интенсивности для темнокожих учеников в сравнении с белыми — вероятно, они хотели показать свою непредвзятость. Потом студенты слышали, как «ученик» презрительно о них отзывался, что, вполне естественно, их злило. После этого ситуация менялась: теперь уже темнокожие ученики получали более сильный электрошок, чем белые. Такой же результат был получен в исследованиях, где изучалось, как англоговорящие канадцы поступят по отношению к франкоговорящим канадцам, люди с обычной сексуальной ориентацией по отношению к гомосексуалистам, студенты не-евреи по отношению к евреям, мужчины по отношению к женщинам . В обычных условиях участники экспериментов успешно контролировали свои негативные чувства, но, когда они злились, или были раздражены, или возникала угроза для их самоуважения, они открыто демонстрировали свою предубежденность, потому что теперь могли оправдать ее: «Я вовсе не плохой или предвзятый человек — но они оскорбили меня!».

Это механизм, превращающий предубежденность в источник энергии для этноцентризма. Предубежденность «дремлет», пока этноцентризм не призовет ее, чтобы она выполнила свою грязную работу, оправдывая плохие поступки, которые мы, хорошие люди, иногда хотим совершить. Например, на Западе США в XIX веке иммигрантов из Китая нанимали для добычи золота в шахтах, что потенциально отнимало работу у белых шахтеров. Издававшиеся белыми газеты подстрекали читателей против китайцев, описывая их как «порочных и злобных», «обжор», «кровожадных и диких». Но прошло всего десять лет, китайцы согласились выполнять опасную и тяжелую работу на строительстве трансконтинентальный железной дороги (белые эту работу выполнять не хотели), и предубеждение против них сошло на нет, а вместо этого их стали считать трезвыми, трудолюбивыми и законопослушными. «Они такие же, как лучшие белые люди, — сказал железнодорожный магнат Чарльз Крокер. — Они очень надежные, очень умные и выполняют свои обязательства». После того как дорога была построена, рабочих мест снова стало мало, а, когда закончилась Гражданская война, понадобилась работа для вернувшихся домой ветеранов. Антикитайские настроения снова вернулись, и в прессе китайцев опять описывали как «преступных», «хитроумных и коварных» и «тупых» .