Читать «Ошибки, которые были допущены (но не мной). Почему мы оправдываем глупые убеждения, плохие решения и пагубные действия» онлайн - страница 170

Давайте задумаемся на минутку о преимуществах этой способности отделить друг от друга две диссонирующие мысли так четко, как это сделал Перес: дружба, которая могла прекратиться, если дать волю эмоциям — сохранилась; ошибки, которые можно было объявить неважными — получили должную критику и оценку, и того, кто их совершил, назвали ответственным за них. Люди могут быть страстно преданы своей стране, религии, политической партии, супругу, семье, но понимать, что при этом они могут не соглашаться с их поступками или политикой, которые считают неуместными, ошибочными или аморальными, и это не будет проявлением нелояльности.

В ходе дискуссии в Интернете психологов, работающих в сфере исследования и лечения психологических травм, один молодой психотерапевт прислал сообщение, в котором выражал своей энтузиазм, по поводу одного недавно ставшего модным метода психотерапии. Он не был подготовлен к реакции ученых-психологов, обрушивших на него поток ссылок на исследования, показывавшие, что эта психиатрическая новинка не была эффективной, а теория, на которой она была основана — просто была ложной. Их реакция вызвала у него сильный диссонанс: «Я потратил время, деньги, усилия на этот новый метод, я восхищался им, — думал он, — но известные ученые, которыми я восхищаюсь, заявили мне, что это чушь». Обычной рефлекторной стратегией уменьшения диссонанса будет не считаться с мнением ученых, «сидящих в своих башнях из слоновой кости и ничего не знающих о реальном мире». Вместо этого молодой человек в своем ответе продемонстрировал и объективность ученого, и проницательность клинициста — эта модель может быть полезна для всех нас.

«Спасибо за ваши мысли и комментарии по этой теме, несмотря на то, что мне сначала их было трудно принять», — написал он.

Он прочитал рекомендованные ими исследования и пришел к выводу, что он настолько увлекся новым подходом, что не уделил достаточно внимания исследованиям, которые его оценили и доказали его бесполезность. «Я использовал как подтверждение его полезности свою собственную практику, — признал он, — и моя увлеченность помешала мне мыслить критически. Это один из элементов научного подхода, изменять свое мнение, если оно опровергнуто. Что же, это непросто. Если учесть все потраченное время, деньги, большие надежды и ожидания, гордость — вы поймете, как трудно принять опровергающие доказательства. Это потребовало от меня немало терпения» .

Да, терпения, но в этом и заключается суть. Понимание того как мозг стремится к консонансу и отвергает информацию, ставящую под сомнение наши убеждения, решения или предпочтения, учит нас учитывать и принимать возможность ошибки. Это также помогает нам избавиться от потребности всегда быть правыми. Уверенность — это отличное и полезное качество: никто из нас не захочет иметь дело с врачом, который что-то неуверенно мямлит и не может решить, как лечить нашу болезнь, но нам также нужен такой врач, который открыт для новых идей и хочет учиться. Мы также не хотим жить без страстей или убеждений, которые придают нашей жизни смысл, яркость, энергию и надежду. Но наше несгибаемое желание быть всегда правыми, неизбежно приводит к самодовольству. Когда уверенность и убежденность не смягчаются скромностью, признанием того, что мы допускаем ошибки, люди переходят черту, отделяющую здоровую уверенность в себе от высокомерия. В этой книге мы повстречали многих, кто пересек эту черту: психиатров, уверенных в том, что они могут выявить истинные «возвращенные воспоминания»; врачей и судей, уверенных в том, что их не могут затронуть конфликты интересов; офицеров полиции, уверенных в том, что они могут определить, когда подозреваемый лжет; прокуроров, уверенных в том, что они обвиняют только виновных; мужей и жен, уверенных, что именно их интерпретация событий — верная.