Читать «Гражданский кодекс» онлайн - страница 6

Смесь популизма и реальных дел – хороший рецепт для правителя. Главное – найти верное соотношение ингредиентов, и Наполеону это удалось. Он сумел объединить Францию и французов под французским флагом, сумел преодолеть узкую партийность под девизом: «Ни красных колпаков, ни красных каблуков!» Да, позднее французы осознали, что двигало Наполеоном не столько желание быть вне партий, сколько над ними – над всеми.

Но это потом. Сейчас же нация в целом была удовлетворена. Инвалид-крестьянин живет в покоях «короля-солнца» – для крестьянской страны, в которой и армия на 90 процентов состояла из крестьян, более популярной меры трудно было придумать. Революционный лозунг «Свобода, равенство, братство!» был официально заменен на «Собственность, свобода, равенство!», который вполне отвечал сущности буржуазной Франции конца XVIII века.

Поддержка верховной властью победившей в революции буржуазии была очевидной; при этом нужно учитывать, что собственниками тогда были и многие крестьяне.

«Буржуазия и в городе и в деревне была довольна новым направлением финансовой политики, – пишет Е. В. Тарле, – была она довольна и целым рядом других финансовых мер: установлением контроля, упорядочением отчетности, суровым преследованием хищничества и беззастенчивого казнокрадства. Казнокрадов было так много, что у историка иногда является искушение выделить их в особую «прослойку» буржуазии.

Тяжелую руку нового властителя некоторые спекулянты и казнокрады почувствовали очень скоро. Он подержал в тюрьме знаменитого в те времена поставщика и хищника Уврара, возбудил преследование против некоторых других, приказал строжайше проверять счета, задержал выплаты, показавшиеся ему малообоснованными. Он несколько раз прибегал к такому приему: сажал финансиста в тюрьму, когда была уверенность в совершенном им мошенничестве, независимо от того, успел или не успел тот ловко замести следы, и держал его, пока тот не соглашался выпустить свою добычу».

Полностью искоренить разворовывание казны, конечно, не удалось. Но меры в финансовой сфере принимались не только популистские, но и действенные. Мартен Мишель Шарль Годэн считался признанным авторитетом в денежных вопросах и при этом слыл «человеком без лица», без каких-либо личных или политических привязанностей.

Он уже давно работал в казначействе, ему даже предлагали пост министра финансов при Директории. Но Годэн благоразумно отказался, произнеся, якобы, при этом фразу: «Если нет финансов и нет способа их раздобыть, то должность министра бесполезна», – при Директории финансы были расстроены донельзя.

При Консулате Годэн по-прежнему не горел желанием возглавлять «финансы, которых не было», но должность министра ему фактически навязали едва ли не в приказном порядке. Пришлось лавировать между необходимостью наполнять казну и желанием сохранить популярность режима. «Волшебное средство» в такой ситуации – косвенные налоги. Граждане не любят расставаться со своими кровными, но если не делать этого напрямую, не спуская с цепи фискальные органы, то недовольства государственной властью словно и нет.