Читать «Русские семьи счастливы по-своему» онлайн - страница 71

И вот все, наконец, случилось. Катализатором разрыва стала та самая девушка, юная, совсем другая. „Конечно же, с ней у меня будет совсем иначе, по-настоящему, это будет совсем другой трамвай, он будет уметь летать!“ – думал я.

Я был просто счастлив, и рад новой жизни, облезлой квартире, своему верному компьютеру, на котором я начинал делать странные вещи, те, что потом вдруг неожиданно для всех и, прежде всего, для меня самого окажутся столь востребованными во всем мире. И мир перевернется вокруг, сменятся города и страны, откроются двери, о которых невозможно было и мечтать… другая жизнь, другое все… Вот только почему, оказываясь вновь в этом городе, приезжая в него из Лондона, Мальты, Мадейры, я частенько прихожу к этому старому дому, чтобы взглянуть на тот дворик, на тот подъезд, на то окно, за которым все начиналось?

Прогноз был лаконичен. Жара. Навсегда. Южный Город методично выживал меня из себя, избавлялся от чуждого себе субъекта. Видимо, моя органичная нелюбовь к нему была в высшей степени взаимной. Денег в начале новой жизни оказалось в обрез, но я купил кондиционер, самый дешевый, практически на последние деньги. Я отказался от бесплатной доставки вечером и предпочел тащить своего увесистого Спасителя на себе.

Я был по-настоящему счастлив, сидя за компьютером в непривычной спасительной прохладе, занимаясь увлекшими меня делами. Моя женщина что-то делала на кухне: должна была прийти в гости ее подруга. Еще совсем недавно они учились вместе.

Все было хорошо, просто замечательно хорошо. Настолько хорошо, что я почти искренне не замечал, что моя избранница умом особенно не блещет, и в разговорах больше молчит.

Я видел, что она регулярно пьет какие-то таблетки, которые хранит в кошельке, и поинтересовался, что это. „Витаминки“, – сказала она. И я почувствовал, что она соврала.

У меня был соблазн залезть в кошелек, посмотреть, что там за таблетки, но это же так позорно лазить в чужой кошелек. Предпочел остаться в неведении, не открывать ту правду, которая может разрушить мой столь долгожданный и столь хрупкий воздушный замок счастливой жизни.

Мы стали жить вместе после того, как она мне рассказала душещипательную историю о том, как некогда приютившая ее женщина вдруг выгнала ее на улицу. Я просто не мог ее не спасти, и она благодарила меня и, поблагодарив, снова говорила какое-то очередное „дай“. Она искренне верила, что все в этом мире ей должны помогать, принимала это как должное. Благодарность ее была не более чем ритуалом, за которым следовало новое „дай!“ – и так без конца. Я умилялся тому, что помогаю такой милой и такой беспомощной девочке, поселил ее у себя, заботился о ней. Когда узнал о том, что та женщина, у которой она жила бесплатно, ее вовсе не выгоняла, а, напротив, переживает, как дела у бедняжки и где она живет, то опять предпочел не заметить этой Счастье в неведении – легкое счастье, но расплата за него слишком велика.

Все эти понимания и откровения пришли потом. А тогда раздался стук в дверь: звонка в моем райском логове тоже не было. „Вот, познакомься, это Оля“, – я слышал уже о ней, но видел впервые. Высокая стройная девушка, пронзительные и цепляющие карие глаза, приятная естественная улыбка, легкая летняя одежда. Есть у жары одно-единственное положительное свойство – располагает она девушек к коротким юбкам и легким прозрачным одеждам. Впрочем, я не особо помню, что было на ней в тот день надето… Что-то довольно откровенное, подчеркивающее ее отличную фигуру. Запал я больше на глаза, на ее улыбку. Пресловутая искра проскочила сразу и продолжала искриться и искриться.