Читать «Летним вечером» онлайн - страница 6
Леонид Николаевич Сурин
Увидела она его, побледнела, за березку рукой схватилась: «Здравствуйте, Игнат Трофимыч. С приездом вас».
«Здравствуйте, Анна Ильинична», — отвечает Игнат и мимо пройти хочет. А она ему дорогу загораживает. Глаза вниз опустила, кончик платка теребит.
«Вы меня за прошлое простите, Игнат Трофимыч. Молодая я была, глупая. Счастья своего разглядеть не сумела».
А у самой в глазах — слезы. Такие-то вот дела…
Афанасий замолчал, прислушиваясь. Издалека послышались шаги, потом до амбаров долетел женский смех.
— Концерт кончился. Из клуба народ идет, — сказал Афанасий и поглядел на дорогу.
Показались люди, едва различимые в сумерках.
Уже совсем близко заливисто, с переборами заиграл баян.
— Алешка Звездин играет, — усмехнулся Афанасий. — Ишь как с переборами выводит, шельма! Двадцать девять лет стервецу, а он все в женихах ходит. У-у-у, беспутная душа.
Две тени — одна высокая, мужская, другая пониже, женская — отделились от толпы.
— Дай-ка, Петрович, прикурить, — попросил мужчина густым, приглушенным басом.
Афанасий чиркнул спичкой.
Огонь на миг осветил крупное большелобое лицо и большие сильные руки.
Мужчина закурил и, попрощавшись, пошел к дороге, на ходу беря спутницу свою под руку.
Афанасий проводил их долгим задумчивым взглядом и, тихонько засмеявшись, повернулся ко мне:
— Знаешь, это кто?
И тут же пояснил:
— Нюрка с Игнатом… Из клуба идут.
Он покачал головой, усмехнулся. Потом вздохнул, должно быть, вспоминая свою молодость, и задумался.
Я взглянул на дорогу. Далеко на западе небо по-прежнему изредка вспыхивало мимолетным блеском зарниц и, хотя темнота стала гуще, еще можно было различить на фоне серого неба неясные фигуры людей. Вот они поднялись на пригорок, поравнялись с одинокой ветлой, росшей у самой дороги…
Темные расплывчатые очертания мелькнули раз, другой и растворились во мраке.
САША
Если взобраться с ногами на чемодан, который стоит в прихожей, то можно дотянуться до синего ящика, куда каждое утро почтальон опускает газеты.
Саша, маленький, темноглазый мальчуган лет шести, встает на крышку чемодана, тянется на цыпочках к ящику и отодвигает снизу жестяную заслонку. На пол с шорохом падают газеты. Саша подбирает их; заглядывает снизу в ящик, потом — за чемодан, шарит руками по полу, и когда он снова появляется в столовой, на лице у него — недовольство и огорчение.
— Мама, вот газеты. А письма опять нет.
Мама сидит у стола в синем домашнем халате и режет ножом хлеб, поправляя спадающие на лоб густые вьющиеся волосы.
— Садись, какао остынет, — тихо говорит она и, глядя не на Сашу, а куда-то в угол, подвигает ему горячую чашку и булку с маслом.
Саша молча принимается за еду, но скоро поднимает на мать глаза:
— Мама, а почему папа не пишет так долго?
— Сашенька, я уже тебе сто раз говорила: он уехал в командировку в тайгу. Это очень далеко, и письма оттуда ходят редко.
Ответ этот на какое-то время удовлетворяет Сашу, и он старательно принимается жевать, но не проходит и минуты, как снова поднимает глаза.