Читать «Еврейский взгляд на русский вопрос» онлайн - страница 10

Можно сказать, что нам важен был тогда не столько результат, сколько сам процесс. Неуклюжая реакция советских властей была залогом нашего успеха. Они не могли удержаться от преследований и репрессий, но не решились отпугнуть жестокими преследованиями сталинского масштаба, а только нанесли несколько точечных ударов, привлекающих внимание и без того скептически настроенной еврейской молодежи. Один из ветеранов движения так комментировал мне тактику противодействия со стороны властей: «Самые большие сионисты сидят в Политбюро. Вот разрешили бы они частное преподавание иврита, и пару тысяч людей начали бы посещать эти кружки. А они сами превратили это в международную проблему».

Притеснения на почве желания знать родной язык были беспрецедентным видом дискриминации и в СССР и в мире. Пропаганда против запрета приводила в действе механизм еврейского самосознания у наших ассимилированных соплеменников. Так, в начале восьмидесятых помимо традиционного лозунга «Let my people go» появился новый – «Let my people know!»

Возвращаясь к тем временам, мы можем ясно и четко сформулировать все основные требования еврейских активистов в СССР и Государства Израиль к Москве:

1. Свобода репатриации в Израиль.

2. Свобода изучения языка иврит и еврейской традиции.

3. Освобождение всех узников Сиона.

4. Конец политике государственного антисемитизма и особого антагонизма к Государству Израиль.

Никаких других ультимативных требований к России у нас не было. Очень важно подчеркнуть, чего мы никогда не требовали от властей СССР:

1. Мы не говорили ни слова о демократизации или либерализации советской системы.

2. Мы не критиковали внутренний уклад советского общества и не пытались его менять.

3. Мы и не помышляли о развале СССР.

Мое выступление в 13 лет в защиту Солженицына было осмысленным шагом протеста. Но это было мое индивидуальное решение, а после присоединения к сионистским кружкам я уже не мог бы себе позволить ничего подобного. Да, мы подчеркнуто избегали совместных действий с теми, кто говорил о полном комплексе «прав человека» в СССР. Я хорошо помню, как уже в конце восьмидесятых годов государственные структуры Израиля строго запрещали посылаемым в СССР учителям иврита и пропагандистам репатриации вступать в контакты с «Саюдисом» и «Рухом»… Были же времена, однако…

Невзирая на кажущуюся узость подхода, еврейское движение преуспело намного больше всех других, кто бросил вызов кремлевским властям в тот период. По прошествии четверти века уместно спросить: кто из нас был прав? Глядя на нацистские шествия на Украине и в Прибалтике, я рад тому, что был среди тех, кто не ратовал за развал СССР.

Уже в конце восьмидесятых годов я повернулся лицом к России с благодарностью за то, что мне довелось сменить накопившееся чувство обиды на естественное доброжелательство. Все наши требования к советским властям потеряли актуальность. Они полностью выполнялись уже с начала девяностых, и безо всякого труда для советской стороны.