Читать «Богословие творения» онлайн - страница 63

В-третьих, Бог стоиков был не только любящим и творящим благодеяния человечеству, давая жизнь и позволяя людям принимать участие в Божьем разуме (позиция, также выраженная в платонизме); стоицизм также считал, что Бог исправляет и искупляет человеческую греховную деятельность, вплоть до того, что Он любит то, что невозможно любить само по себе. Снова процитируем Клеанфа:

Нет ничего на земле, что помимо тебя бы возникло,Нет ни в эфире небесном, ни в моря глубокой пучине,Кроме того, что безумцы в своем безрассудстве свершают.Ты же умеешь, однако, соделать нечетное четным,Дать безобразному вид, у тебя и немилое мило.Ты согласуешь в единстве дурное совместно с хорошим,Так что рождается разум, всеобщий и вечноживущий.

В отличие от платонизма, стоическая физика была в основном материалистической, но сохраняла пространство для информационных или рациональных («логических») аспектов материального мира. Основываясь на доктрине творения, христиане были естественно склонны к подчеркиванию божественной имманентности, или присутствия, так что божественная благость и любовь простирались в отношении отдельных людей, вплоть до исправления божественным провидением кривых человеческих путей. Более того, ранние христианские мыслители (вплоть до Тертуллиана, по крайней мере), происходя из религиозной традиции, которая подчеркивает холистическое единство души и тела, могли также воспринять духовный материализм стоического мышления по крайней мере в области человеческой природы.

Тем не менее есть основание полагать, что иудейское интуитивное представление о Божьей трансцендентности (3 Цар 8:27) в качестве необходимого условия для близких отношений между Богом и тварью означало, что стоицизм вряд ли когда-либо воспринимался «оптом» Иоанном, Павлом и позднее – отцами церкви. По меньшей мере мы находим примеры святых отцов, которые воспринимали существенные части стоической космологии и антропологии, хотя и не считали Бога материальным по природе (например, Тертуллиан), в то время как более поздние отцы церкви усваивали часть стоической космологии (например, идею последовательных мировых пожаров), будучи при этом средними платониками в своем богословии и антропологии.

Современная новозаветная наука в основном соглашается с тем, что Евангелие от Иоанна невозможно интерпретировать как религиозный текст, разъясняющий смысл земной жизни Иисуса в «простых человеческих терминах», как предлагал либеральный богослов XIX века Адольф фон Гарнак. Также не следует считать, что Евангелие от Иоанна отражает так называемый «гностический миф о спасителе», как утверждает экзистенциалист XX века Рудольф Бультман. Сегодня большинство ученых соглашаются с тем, что Пролог следует рассматривать в контексте иудейской традиции Премудрости; некоторые новозаветники доходят до того, что заявляют, что в Прологе не следует предполагать никакого существенного греко-римского влияния. Можно найти некоторые аргументы в поддержку этой точки зрения (не в последней степени благодаря параллелям между Иоанновым Прологом и восьмой главой Книги Притч). Но даже если и правда, что иудейский фон здесь силен как всегда, это наблюдение требует рассмотреть более глубокий исторический вопрос, а именно: как перевел и выстроил Иоанн ветхозаветные традиции Премудрости. Так же, как богословие Филона Иудея не может быть отделено от платоновской интерпретации, так и семантический мир Евангелия от Иоанна едва ли можно рассматривать как что-то исключительно иудейское.