Читать «Гигиена убийцы. Ртуть (сборник)» онлайн

* * *

Гигиена убийцы

Когда стал достоянием гласности тот факт, что гиганту пера Претекстату Таху жить осталось два месяца, журналисты всего мира возжаждали эксклюзивных интервью с писателем, которому на тот момент перевалило за восемьдесят. Конечно, знаменит он был и прежде, однако же всех изрядно удивил тот факт, что к одру писателя-франкофона стремились даже представители столь известных изданий, как (мы позволили себе перевести названия) «Голос Нанкина» и «Бангладеш обсервер». Таким образом, за два месяца до своей кончины великий Тах смог оценить поистине всемирный масштаб своей славы.

Рассматривал предложения его секретарь и отбор производил, надо сказать, весьма жесткий. Он отсеял все иноязычные газеты, поскольку умирающий говорил только по-французски и не доверял переводчикам; исключил цветных репортеров, так как с возрастом писатель все чаще позволял себе расистские выпады, идущие вразрез с его глубинными убеждениями, – специалисты-таховеды, в некоторой растерянности, отнесли это на счет старческих заскоков; наконец, секретарь вежливо отказал телевизионным каналам, глянцевым журналам для женщин, газетам, имевшим репутацию политизированных, и тем более медицинским изданиям, которых особенно интересовал вопрос, как ухитрился великий человек захворать столь редкой формой рака.

Диагнозом своим Тах отчасти даже гордился: у него обнаружили тяжелый случай синдрома Эльзенвиверплаца, в обиходе называемого «раком хрящей», – это заболевание, открытое поименованным ученым в XIX веке в Кайенне у небольшого числа каторжников, осужденных за сексуальное насилие, сопряженное с убийством, с тех пор больше нигде не было зарегистрировано. Писатель воспринял приговор врачей как нежданный подарок судьбы: при своей дебелой комплекции (выглядел Тах, вдобавок лишенный растительности на лице и теле, совершенным евнухом, если бы не голос), он больше всего боялся умереть от пошлой сердечно-сосудистой недостаточности. Сочиняя себе эпитафию, он не забыл упомянуть звучное имя врача-тевтонца, благодаря которому ему посчастливилось красиво и с достоинством покинуть этот мир.

По правде говоря, тот факт, что тяжелый на подъем толстяк дожил до восьмидесяти трех лет, поставил в тупик всю современную медицину. Он был так тучен, что уже много лет не мог самостоятельно передвигаться, при этом плевал на рекомендации диетологов и жрал как свинья. К тому же он курил гаванские сигары – по двадцать штук в день. Правда, пил очень умеренно, а от половой жизни воздерживался с незапамятных времен – только этим могли объяснить врачи бесперебойную работу заплывшего жиром сердца. Тем не менее его долгая жизнь оставалась для науки такой же загадкой, как и синдром, развитие которого должно было вскоре ее оборвать.

Немало печатных изданий по всему миру выразили свое возмущение неподобающей шумихой вокруг близкой кончины писателя; эти самокритичные выступления вызвали отклик у публики, о чем свидетельствовала обширная читательская почта. Однако, в полном соответствии с законами современных СМИ, с тем большим нетерпением люди на всех континентах ждали репортажей немногих удостоившихся аудиенции журналистов.