Читать «Отзовись!» онлайн - страница 22
Илья Львович Миксон
Все вдруг умолкли и бережно отложили игрушки. Только Разлука не выпустил из рук маленького пупса. К распашонке прилип обсосанный леденец, и Разлука сосредоточенно отдирал его, стараясь не повредить ворсистую розовую фланель.
Красный грузовичок уткнулся в распахнутую дверцу шкафа и замер. Разлука, не вставая, поднял грузовичок, дал колёсам открутиться и поставил его на полку. И все, как по сигналу, стали собирать игрушки и складывать их на место, притихшие и суровые.
Повинуясь указаниям Разлуки, Гомозов развернул громадный шкаф и придвинул его стеклянными дверцами к стене.
— Так спокойнее, — сказал Разлука. — Со стеклом шутки плохи.
— Дети, они ни при чём, — вытирая со лба крупные капли пота, законфузившись, добавил Гомозов.
Разлука с Есиповым приволокли откуда-то диван в форме растянутой лиры и оленьи рога на дощечке. На рога повесили автоматы. Диван достался мне.
…Пока я спал, в комнате появилась трёхстворчатая шёлковая ширма; за ней на кровати отдыхал Разлука.
* * *
Вот о чём я вспоминаю, когда Разлука говорит о нашем блиндаже, который «мы отгрохали» под Новый год.
— Помню.
— Замечательный блиндажик был. — Разлука упрямо называет блиндажиком кирпичную домину с амбразурными щелями в каменном фундаменте.
— Напросишься, — хихикнул Есипов. — Заставят новый блиндаж рыть, так не возрадуешься. Век тут сидеть располагаешь?
— Дубок милый, — ласково огрызается Разлука. — Солдатских примет не знаешь: в добром блиндаже не заживаются, в дырявом — зимуют.
Есипов отмалчивается.
— Никогда ему не прощу, если опоздаю в Берлин, — обходным маневром продолжает наступление Разлука.
— Кому — ему? — Есипов не опит, курит.
— Гитлеру паршивому.
— Трепач! — хихикает Есипов. Разлука органически не переносит этого слова. Есипов нарочно злит его.
— Как угодно, — косо передёргивает плечами Разлука и обиженно замолкает.
Про блиндаж и примету Разлука верно сказал. Не раз убеждался: дольше всего приходится торчать на одном месте, когда ютишься в скверной дыре.
— Завтра подыскать брёвна для наката.
— Слушаюсь! — веселеет Разлука.
— Напросился всё-таки, — бурчит Есипов недовольно и тихо, но так, чтобы я расслышал.
— Есипов, ясно?
— Ясно, товарищ гвардии капитан. — Есипов шумно вздыхает и натягивает палатку на голову.
Проверив наблюдателей и распорядившись на ночь, я тоже укладываюсь.
…Явственно слышу пушкинские стихи, проникновенные, певучие:
Осторожно приоткрываю глаза, боюсь вспугнуть Разлуку. Он привалился спиной к неровной земляной стене. Телефонная трубка висит у самого уха на верёвочной петле, надетой наискось под шапкой. В светлых выпуклых глазах золотые блики огня. В оранжевой полутьме мягко вырисовывается лицо.
Черты лица Разлуки на редкость правильные. Сейчас лицо классически красиво. Так, во всяком случае, мне видится.
Тонкие брови волнятся, взлетают, сходятся. В певучем тенорке столько чистоты и искренности, что у меня сердце сжимается от любви и сострадания к растерянной душе Татьяны.