Читать «Как воюют на Донбассе» онлайн - страница 43

Потом мы уехали из гарнизона в Москву, и «оружейка» моего отца погрузилась в туман детской памяти, где я силился поднять АК и помогал старшине-сверхсрочнику чистить ТТ.

Только в девятом классе «оружейка» — оружейная комната кабинета НВП — снова распахнулась передо мной, и я наконец смог оценить удивительную простоту и совершенство учебных АК, выстрелив на летних сборах на алабинском полигоне свои первые девять патронов калибра «семь шестьдесят два». Автомат мне уже не казался неподъемной глыбой, он был «удобно» тяжел — не детская игрушка, но и не оттягивающий руки ППШ с громоздкой «кастрюлей» магазина под стволом…

В августе восьмидесятого в мои руки лег МОЙ калашников. На всю жизнь я запомнил его номер — УБ-089. Не новый, но и не старичок, с чуть потертым воронением крышки ствольной коробки и кое-где облезшим лаком на рыжем «клееном» прикладе. «Акээм» в самом расцвете своих стальных сил! Четыре года он был моим верным другом и спутником. С ним я заступал в караулы, и он привычным наездником сидел на моем правом плече, пока я оттаптывал тянувшиеся бесконечно смены. Он помогал «проматывать» их часы, становясь снарядом для тренировок всяческих ружейных приемов, выпадов, ударов штыком, магазином и прикладом. С ним я на заснеженных морозных путях львовской «левандовки» — окружных складов — встретил новый 1983 год. С ним ходил в атаки на занятиях тактики, оглушая себя холостыми очередями. С ним спал в обнимку на дне окопчика или в кузове «Урала». С ним сдавал зачеты и нормативы по стрелковой — и тут он был на высоте. Меньше «пятерки» мы никогда не получали! И я даже прятал его в густом кустарнике на окраине поста, отправляясь в набег на клубничное поле прямо за изгородью охраняемого подсобного хозяйства…

Он научил меня куче всяких нужных и ненужных «примочек»: заряжать себя ударом об пол, выбивать шомпол ударом ладони, всяким сальто и оборотам вокруг центра тяжести и многому чему еще…

Скажу честно, когда я выпускался, я прощался с ним, как с самым верным товарищем. Вычистил его хорошенько, до самых потаенных щелочек, куда только головкой иголки и залезешь, смазал, как надо, и насухо протер. Поставил в пирамиду и, погладив в последний раз его «хребет» — крышку ствольной коробки и приклад, — ушел, не оглядываясь. Почему-то мне было стыдно, словно я бросил друга…

Потом много разных АК прошло через мои руки, и многие тысячи пуль выполняли мою волю — когда с пользой и смыслом, а когда без всякой пользы, для развлечения — одного из самых любимых развлечений настоящих мужчин…

Что я скажу о «калашникове»?

Есть один страшный военный сон, который никогда не снится русскому солдату. Никогда, потому что он просто не знает, что это такое: сон про то, что у него отказывает автомат! И за это Михаилу Тимофеевичу Калашникову — поклон до самой земли!