Читать ««Бежали храбрые грузины». Неприукрашенная история Грузии» онлайн - страница 202

Но решали не они. «Председатель правительства, – вспоминал некто Готуа, – объяснил, что количество мандатов, доверенных нам народом, не позволяет нам проявлять инициативу. Позиция же социал-демократов оставалась неизменной. Они были уверенны, что Финляндия в самом скором времени поддержит восставших в России социалистов, а признание Грузии, притом в такой сложной обстановке, эмиром Бухары следует считать завуалированным намеком англичан на возможность скорого изменения их позиции. Кроме того, по его словам, было бы весьма безответственно принимать первое же предложение большевиков (…) Погода давала нам не менее трех недель на переговоры, потому что в такое время через перевалы не удавалось пройти даже Тамерлану». Возможно, Ной Николаевич и был прав. Не знаю. Но, в любом случае, Тамерлан не состоял в рядах РСДРП(б). Большевики же, получив отказ, вновь развернули наступление, преодолев не покорившийся Железному Хромцу Мамисонский перевал и оказавшись в опасной близости от «временной столицы». Оборонять город было некому. 10 марта, всего двое суток спустя после отклонения «коалиционных предложений», части 11-й армии, как уже повелось, без боя заняли покинутый правительством и остатками грузинских вооруженных сил Кутаиси.

Пьеса «Батум»

Называя вещи своими именами, в это время правительство Жордания уже было не столько субъектом, сколько объектом политики. Непонятно чем при небольшом (то ли полторы тысячи, то ли две с половиной, но это вряд ли) вооруженном экскорте во главе с огромным количеством генералов. Однако оно пока еще имело Большую Круглую Печать и находилось на своей земле. Хотя «своей» землей Батум, куда прибыли покинувшие Кутаиси погорельцы, мог считаться уже с серьезной долей условности. Дав еще 7 марта, в день получения «компромиссного предложения», устное согласие Карабекиру на занятие субтропического порта, Жордания планировал обострить опасно хорошие отношения между большевиками и кемалистами. И, надо сказать, кое-чего добился. Введя 8 марта в город первые, так сказать pro forma, части, азартный Карабекир уже к 11 марта подтянул куда более реальные силы, заняв прочные оборонительные позиции на подступах. De jure «вся полнота гражданской власти» принадлежала правительству, но всерьез этот нюанс уже никто не воспринимал. Реально город был под турками, считавшимися только с местным меджлисом, располагавшим довольно сильной милицией. Молодой генерал, огорченный тем, что Анкара вынудила его уйти из Ахалциха, явно вел дело к аннексии, чего РСФСР, разумеется, потерпеть не могла. Чичерин передал турецкому полпреду в Москве крайне жесткую ноту протеста, тот запросил Анкару и, уточнив, что позитивный исход как раз в это время идущих переговоров для Кемаля очень важен, ответил двумя нотами. Сообщив, что ни о каких аннексиях речи нет, но турецкая армия не может бросить на произвол судьбы местное мусульманское население, опасающееся уличных боев. В ответе был резон: 18-я кавдивизия Жлобы уже шла к Батуму через перевалы, а излишне травмировать турок было недопустимо – реконкиста мятежной Армении только-только началась и лишних сил не было.