Читать «В тенетах суккуба» онлайн - страница 44
Эдуард Снежин
Я тут же вспомнил подслушанный разговор дочки с матерью, там на Дону.
— Уголовник?
— Ну да. У него под кожицей были вставлены металлические шарики, б-р-р! — встряхнулась она.
— Ну, ты точно, оторва! — смотрел я на неё, потрясённый очередной новостью.
— Только честно скажу тебе, с ним я так и не научилась кончать, хотя он очень хотел этого.
— А где он теперь?
— Ты что! Узнали мать с отцом, тут, ведь, за мной негласная слежка, прикатили сразу, у отца председатель Совета друг, Рустама сразу выселили за зону.
Я знал, что у местных властей есть право по закону о закрытых территориях выселять людей, чем нередко пользовались в личных целях.
— Не угодно ли, Вам мадемуазель, чтобы Ваш нынешний друг тоже загнал под кожу шарики? — с издёвкой спросил я.
— Не угодно. Мне с тобой и так хорошо, — поцеловала меня девушка с непритворной нежностью. За такой сердечный поцелуй я готов был любить её, даже если бы она сама была уголовницей и согласиться на всё.
— Тогда, давай, заменим градусник чем-нибудь безопасным, — предложила она.
— Чем? — испугался я.
— Сейчас! — спрыгнула голозадая нимфа с кровати и слетала в туалетную комнату. Она вернулась с длинным, сантиметров в двадцать, блестящим никелированным штырём.
Я понял, что очередной экзекуции не избежать, убедительных аргументов против применения орудия у меня не было. Я только взвыл, когда она всунула его весь в то же место, где недавно провалился градусник.
Только закруглённый кончик штыря кокетливо выглядывал из щелки моей головки.
Человек привыкает к любым превратностям судьбы и может радоваться даже насилию.
Мы стали использовать этот болезненно приятный способ, доводивший нас до остервенения в половых оргиях.
На третий день безумства с применением инструментальных средств, я проснулся утром с залитым кровью пахом. Нежная промежность оторвы тоже была вся в крови.
После этого она перестала применять орудие сладостной пытки, а, я, на всякий случай, выбросил его совсем.
На четвёртый день голодовки я ушёл на пару часов в свою квартиру, переставить мебель на высохшем полу. Лариса хотела со мной.
— Это не женский труд, — возразил я, — обойдусь сам.
Вернувшись обратно, я застал незнакомую гостью. Они с Ларисой болтали за столом… и пили портвейн.
— Что такое? — возмутился я.
— Вадик, мы не виделись с подругой полгода, пришла с бутылкой, не выгонять же!
— Она не сказала Вам, что четвёртый день без пищи? — обратился я к подруге.
— Да ну? За что Вы её голодом морите?
— Извините, — еле сдержал я бешенство, поднял со стола ополовиненную бутылку и выставил за дверь на лестничную площадку.
— Она ждёт Вас! — раскланялся потом я.
Гостья хотела, наверняка, сказать ещё что-то обидное, но Лариса тихо произнесла:
— Уходи Вика.
Вика хмыкнула, но поскольку я никогда не видел, чтобы кто-то из подруг спорил с Ларисой, удалилась.
— Я уж не говорю о том, что ты нарушила слово родителям, пить после голодовки просто опасно и глупо, — сказал я в расстроенных чувствах.
— А ничего не случится! Я крепкая! — махнула девушка рукой, — давай я салатик сделаю, мы же купили овощи на восстановление.